У нее по коже побежали мурашки.
— Но я думала...
— Что? — почти нежно протянул он. — Что ты думала, Ребекка?
Не позволяй ему запугать тебя. Если сейчас сдашься — проиграешь.
— Ну, у тебя же в Нью-Йорке офис... Ты занятой человек и вряд ли можешь позволить себе находиться тут без дела.
— Правда? — он сверлил ее взглядом. Интересно, что, по ее мнению, он предпримет? Купит ей дом, а потом испарится? — Я могу делать что пожелаю. А в данный момент я желаю быть рядом со своими детьми. Хочу видеть, как они просыпаются по утрам и засыпают вечером.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл его слов. И тут она испугалась.
— Ты... ты хочешь сказать, что переезжаешь с нами?
С ее лица сошли все краски. Он старался не реагировать на это.
— Конечно. Как ты могла подумать, что будет по-другому? Ты рассчитывала, что я куплю вам большой дом, а потом исчезну из жизни своих детей? Ты считаешь меня мужчиной, который платит по счетам, а потом устраняется, Ребекка?
Она уже хотела сказать, что это он настоял на переезде, а теперь она же и виновата. Он с ней разговаривал так, словно ей только и нужны деньги от него. Интересно, он хотя бы удосужился проверить счет, на который положил ей деньги? Она не взяла с него ни цента.
— А если я скажу тебе, что лучше останусь в этом домишке, чем буду делить с тобой роскошный особняк?
Он усмехнулся.
— В этом случае ты вынудишь меня подать иск на опекунство моих сыновей.
— Ты не сможешь!
— Смогу, Ребекка, поверь мне. Смогу.
— Ты не сумеешь выиграть дело! — воскликнула она. — Ты же знаешь это.
— Допустим, полное опекунство я не получу, так как суд у нас все еще на стороне матери. Но вот совместной опеки добьюсь легко. И как тебе понравится, если я буду раз в две недели забирать Алексиуса и Андреаса в Нью-Йорк?
Ребекка видела в его взгляде нехороший огонек. Как будто он только что сам понял, чем можно сломить ее сопротивление. Она знала, что он на все способен. И в конечном итоге обеспечит близнецам жизнь, в которой ей не будет места. Потому что с его возможностями ей не тягаться.
Ребекка сжала кулаки. Но она сможет дать своим детям то, в чем они больше всего нуждаются, — материнскую любовь.
Она лихорадочно соображала. Получается, сама загнала себя в угол. И он это тоже понимает. Надо успокоиться. Не показывай ему, как ты напугана. Соберись и не сдавайся.
— Очень хорошо, — медленно произнесла она, — если твое условие при покупке нового дома заключается в том, чтобы жить с нами, ладно. Но теперь послушай, что я тебе скажу, Ксандрос.
