Не стоит забывать и о том, что успех пропаганды сильно зависит от внешних условий. Иногда они действуют ей наперекор, иногда в не меньшей степени ей помогают. Например, во время выборов, вернувших к власти первое коалиционное правительство во главе с Ллойд-Джорджем, а также на выборах 1931 года обстоятельства были на руку большинству пропагандистов — и усилия последних принесли богатые плоды. В этой связи полезно рассмотреть пропаганду союзников во время мировой войны. Вплоть до лета 1918 года пропаганда, направленная на подрыв морального духа немецких войск, была почти совершенно неэффективной. Потом же, когда голод и поражения немцев в ряде битв подготовили нужную почву, эта пропаганда возымела успех. Но листовки организации лорда Нортклиффа, оказавшиеся такими действенными в июле и августе, не приносили ровно никакой пользы во время победоносного наступления немцев на Сен-Кантен в марте того же года.
Пропаганда великих мастеров слова так же подвержена власти обстоятельств, как и пропаганда худших из журналистов. Выпады Рескина против механизации и фабричной системы повлияли только на тех, чье экономическое положение было сродни его собственному; на тех же, кто получал от механизации и фабричной системы какой бы то ни было доход, они не повлияли вовсе. С начала двенадцатого столетия до времен Тридентского собора обличения церковных и монастырских злоупотреблений лились почти непрерывным потоком.
Но, несмотря на красноречие таких великих писателей и церковных деятелей, как, скажем, св. Бернар и св. Бонавентура, ничего не было сделано. Для возникновения Контрреформации понадобились условия, созданные Реформацией. Влияние Вольтера на современников было огромным. Лукиан был одарен не меньше Вольтера и писал о религии с той же уничтожающей иронией. И однако, насколько мы можем судить, его писания не возымели абсолютно никакого действия. Сирийцы во втором веке повально обращались в христианство и другие восточные религии; лукиановская ирония не достигала их ушей, глухих ко всему, кроме теологии и оккультизма. А во Франции первой половины восемнадцатого века возникло особое сочетание исторических условий, предрасположившее образованную публику к определенному религиозному и политическому скептицизму, и люди приветствовали вольтеровские нападки на существующий порядок вещей. Складывается впечатление, что политическая и религиозная пропаганда действует лишь на тех, кто уже частично или полностью убежден в ее правоте.
