Я захохотала, и на сумрачном лице Рудика тоже промелькнула тень улыбки, но Стас недовольно покосился на меня, и я умолкла, а он сказал:
— Во сколько у вас здесь, в больнице, прогулка?
Рудик помотал головой:
— В четыре, допустим, но…
— Давай только сразу условимся, — перебил Стас. — Ложные показания допустимы только в отношении фактов, которые я не могу проверить!
— М-да-а, я только хотел сказать, что прогулкой не пользуюсь, — огорчился Рудик.
— Ну вот и не надо говорить неправду, — сказал Стас. — Я тебе сейчас коротенько расскажу насчет вчерашнего, если что не в цвет, ты меня поправишь.
— Расскажите, — согласился Рудик. — Только чего не было, не шейте.
— Марчелло, ты же меня знаешь, — развел руками Стас. — Разве хоть один блатной имеет право сказать, что я когда-нибудь липовал?
Рудик покачал головой:
— Не, это я на всякий случай, не обижайтесь, капитан.
— Ну и договорились. Только условимся: не перебивать.
— Вери вел, — сказал на чистом английском Рудик.
— Недели две назад ты возник в одном министерстве. Ты ходил туда, как на работу. Уже через неделю ты дружил со всеми секретаршами, швейцарами, лифтерами. С лифтерами ты перекуривал, швейцаров одаривал двугривенными, а секретарш покорял фигурными шоколадками. Со всеми здороваешься за руку, начальников называешь по имени-отчеству — словом, ты всех знаешь и тебя все знают. После этого ложишься в больницу. Тем более что у тебя в самом деле язва, и я совершенно согласен, что это от нервных перегрузок. Осваиваешься с больничным режимом и назначаешь операцию «Явы» на вчерашний день.
Рудик слушал внимательно, иногда кивал, иногда несогласно покачивал головой, но условие Тихонова выполнял — не перебивал.
— Вчера ровно в шестнадцати ты вышел на прогулку в парк, одетый в эту самую распрекрасную пижаму. Не торопясь и не привлекая внимания, дошел до выхода на Петровку, где тебя ждал дружок на бежевом «Москвиче». Переодеться в машине, пока она мчится к магазину «Ява», в джинсы и замшевую курточку — плевое дело. А около магазина уже маются два молодых «лоха», им до смерти хочется новеньких, исключительно привлекательных красных мотоциклов, а в карманах полно денег. Вы с дружком берете их на крючок, объясняете про наряды из министерства, везете их туда, там заставляешь их писать заявления, на столе у секретарши, пока парни ждут в коридоре, накладываешь от имени Бориса Иваныча красную резолюцию и тащишь к бухгалтерии. Там забираешь две тысячи сто и уходишь через второй коридор. Классический «сквозняк». Дружок доставляет тебя к больнице, забирает свою долю, а ты, переодевшись в пижаму, возвращаешься болеть дальше. И дело сделано, и алиби железное.
