— Придется выдать мне субсидию на ремонт здания, — сказал с улыбкой Рейнальдо.
— Что люди говорят про Игнасио? — спросил Гульельмини,
— И… не знаю. На утверждения, что он коммунист, не клюнут, — заявил Суприно.
— Сегодня же вечером распусти слух, какой он развратник, какие оргии устраивал в Тандиле и что жена ему рога наставляет.
— Черт побери! — вскричал комиссар полиции. — Вы только посмотрите!
На фасаде полицейского управления кто-то углем написал:
«СУПРИНО И ЛЬЯНОСА ПРИЛЮДНО ВЗДЕРНЕМ»
И вместо подписи изображен знак перонистской молодежи:
— Сопляки вонючие. Сегодня они нас камнями забросали, — прошипел Льянос.
— Сукины дети считают, что это очень остроумно, — заметил Суприно, — а все потому, что чересчур нянчатся с ними.
На углу стоял «торино», в автомобиле сидели четверо, Суприно подошел к машине:
— Что скажете, сеньор Лусуриага?
— Что это уж, пожалуй, слишком.
— Вы утвердили? Разве нет?
— Утвердили смещение Фуэнтеса, но делать заявление прессе нельзя, пока все не закончится благополучно.
— Поговорите с интендантом.
— Нам нечего ему сказать. Мы же давно и обо всем договорились с вами. Если завтра обстановка не нормализуется, «Сосьедад рураль»[10] умывает руки.
— Все будет в порядке.
— А что это за взрыв был? — спросил Лусуриага.
— Да это те, из молодежного союза, подложили бомбу в ВКТ.
— Их поймали?
— Ими занимаются, не беспокойтесь.
«Торино» тронулся. Суприно присоединился к комиссару и интенданту. Льянос взглянул на часы. Было семь вечера. Он почувствовал усталость. Мысль о том, что дело зашло слишком далеко, не давала покоя. Подняв голову, он заметил в окнах лица внимательно рассматривавших его людей.
«Вот кончится все это, — промелькнуло в сознании, — может, в Тандиль переведут». Мечта пожить там никогда его не покидала.
Перед осажденным муниципалитетом собралось около трех десятков человек. «Должен все-таки Фуэнтес убраться оттуда, — подумал он. — Не такой же он твердолобый».
— А если задержится, ведь труп садовника начнет разлагаться, — сказал он скорее про себя.
Они остановились перед «пежо» Гульельмини. В дверцах машины зияли дыры от пуль,
— Теперь дела на мази, — сказал интендант. — Моя канцелярия разместится в здании банка провинции.
— Размещайтесь в полицейском комиссариате.
— Нет-нет. Момент неподходящий. Держите меня в курсе событий. Видели, как мою машину продырявили?
— Сеньор Гульельмини!
— В чем дело?
— Вы меня не забудете?
— Что вы имеете в виду?
— Так, ничего, — ответил Льянос и, сделав небольшую паузу, продолжил: — Могу я надеяться на вашу поддержку до конца?
