— Я это понял, только когда столкнулся с одним из них, с позволения сказать, лицом к лицу. У них глаза… Это даже страшнее, чем если бы они были просто человеческими. Когда чартары нападают, они визжат, улюлюкают — а глаза у них, как у детей. У обиженных детей. У голодных детей, которые знают, что никогда в жизни не наедятся досыта…
— Можно было воспользоваться парализатором.
— Это сейчас легко рассуждать… Парализатор-то надо было найти и зарядить. Конечно, все это добро должно находиться в тамбурных сейфах, но что-то взяли с собой Игорь с Омом, это так и уплыло в машине; свое оружие я как раз приготовил к чистке — чем еще на вахте заниматься? Короче говоря, время было потеряно и вся эта стая словно просочилась сквозь камень. Ребят и видно не было, так их облепили… Собственно говоря, задавили массой. И кажется, чем-то обмотали. Так и втащили в щель. — Голос у него совсем сел. Варвара едва разбирала.
— А тапиры?
— Как ни в чем не бывало потрусили обратно. Похоже, этот путь им был хорошо знаком. Хотя… Почему они повернули? Им ничего не стоило войти в лабиринт — это я говорю: «щель». Не щель это была на самом деле, а парадный подъезд, два на три с половиной, только с фасада это прикрыто гладким выступом, нужно обойти слева или справа, там проходы. Но самое странное: в центре этого выступа — иллюминатор. По цвету он не выделяется, разглядывать было некогда, а впечатление такое, словно он временно задраен металлической заглушкой. И высоко, чартару не дотянуться. Вот так. Но мы с кибом проскочили мимо него на предельной скорости, и я даже не сразу сообразил, что нахожусь в самом настоящем лабиринте.
— Как же вы находили дорогу? На камне следов не остается.
— По запаху, дитя мое. Я ведь прирожденный следопыт, всю жизнь на дальних планетах… — Варвара попыталась прикинуть, сколько же это примерно, — нет, ничего не вышло, возраст ее собеседника был совершенно неопределим. — Эти мохнатики воня… благоухали, как полтора зверинца. И вот тут-то я почувствовал, что идут они привычно и уверенно, — мне никак не удавалось сесть им на хвост. Иногда я даже слышал шум, но как только дорога раздваивалась, мне приходилось обнюхивать тот и другой вариант, время уходило. Хорошо еще, что я догадался крикнуть кибу, чтобы он запоминал путь. И петлял, как полагается в лабиринте; порой выходил в зальчик, откуда имелось полтора десятка выходов, но, к счастью, по дороге не попалось ни одной ловушки.
