— Я понимаю…
«А Лероя он бы взял», — мелькнуло вдруг в голове у Варвары. И, может быть, не только у нее.
Вокруг Сусанина осталась шестерка избранных. Варвара подождала, когда на крыше станет совсем немноголюдно, спрыгнула с перил и направилась навстречу общему потоку.
Ни Сусанин, ни Гюрг в этот момент на нее не смотрели, но оба каким-то шестым чувством уловили ее приближение: Гюрг выпрямился, невидящим взглядом уставившись куда-то поверх крыш, а Сусанин развернул плечи и весь подобрался, приняв боевую позу, словно на него шли с кулаками. По мере того как девушка подходила, вид у него становился все более и более петушиный. Варвара уловила это мгновенно и взъярилась так молниеносно, как умела только она. «Жалко, я не пантера, — усмехнулась она про себя, — сейчас бы у меня шерсть на загривке встала дыбом и хвост бешено хлестал по бокам…» И Сусанин струсил — решил отбить нападение, не дожидаясь первого выпада:
— Ну а ты-то, ты куда? — спросил он нарочито грубо.
И опять это его хамское «ты», и все еще вдобавок уставились, словно тут им вольер с клетчатыми тапирами…
— Туда же, куда и ты, — сказала она негромко, но с ударением на каждом слове.
И повисла пауза. Она тянулась и тянулась, и в этой растерянной тишине Варвара вдруг почувствовала, что все по-разному поняли ее слова. Мало того, она и сама ухватила за кончик хвоста какую-то очень далекую ассоциацию… Вертится, да в руки не дается. И Евгений свет Иланович, похоже, в шоке.
Но Евгений Иланович уже вышел из шокового состояния. В лице его что-то мелькнуло — словно чуть было не растянулась от уха до уха блаженная ухмылка, но он вовремя спохватился, и выражение просто смягчилось, став обычным деловым.
— Ножик только свой не забудь, — бросил он так, словно вопрос о ее участии в экспедиции был для него давно решен.
Варвара подумала, что поменяйся они местами — и за такую реплику она получила бы от него традиционное: «Кобра!» Но от «кобры», к сожалению, мужской род не образуешь — не «кобер» же в самом деле! И, как это иногда бывает, стоило ей отвлечься, как тут же само собой вспомнилось то, что минуту назад маячило весьма смутно и волевым усилием из памяти не выцарапывалось. «Где ты, там и я» — ведь это звучало почти так же, как древняя, чуть ли не античных времен, формулировка: «Где ты, Кай, там и я, Кайя». И употреблялась эта формула в строго определенной ситуации, под мендельсоновский марш.
Она искоса глянула на самодовольную физиономию Сусанина и фыркнула. Миновали античные времена, были и быльем поросли. И я тебе — вот именно, ТЕБЕ — это сейчас продемонстрирую. Чтобы не ухмылялся про себя.
