— Ты чертовски много говоришь, — прервал его Питер.
Азраил застыл.
— Тебе не с кем поболтать, а? — сказал Питер.
Вокруг глаз Азраила появились крошечные морщинки.
— Да ты просто умираешь от желания с кем-нибудь поговорить, — неумолимо продолжал Питер. — После стольких лет заточения ты вернулся на землю, и все изменилось. Никто тебя не знает и всем напевать, кто ты такой. — Питер громко и язвительно рассмеялся. — Да, я знаю, что ты чувствуешь. Добро пожаловать домой, ветеран.
На темном лице Азраила появилось выражение холодного величия. Он резко встал и слегка оперся рукой о спинку стула. Было видно, что его душу раздирают два сильных желания: уйти или остаться. Он повернулся к двери. Потом, как если бы против воли, он опять повернулся к Питеру.
— Я пришел умолять тебя, — сказал он примирительным тоном, его глаза вспыхнули от напора чувств.
— Мне нужен Серебряный Ключ, чтобы закрыть Ворота Эвернесса: сны просачиваются в дневной мир, а человечество еще не готово сражаться с ними.
— Не все пошло так, как ты планировал, а, старина?
Азраил нечего не сказал, но его лицо стало холодным и надменным.
— Планетарий в аттике — если он еще работает и не сгорел во время штурма — скажет тебе, где она, если она еще на Земле. Или в стране снов. Но ты — тебе будет не так-то легко навестить ее, а? Сколько ворот закрылось навсегда, когда картины и шпалеры превратились в дым? Или может быть твои черные салаги больше не приходят, даже когда ты ревешь как сирена на эсминце? Ну, ну. И какой придурок все это сделал?
Азраил так сжал спинку стула, что костяшки пальцев побелели, но выражение на его мрачном лице не изменилось.
— Конечно, — сказал Питер, — я помогу тебе, видя, как ты заботишься о своей семье и все такое. Ты не будешь возражать, если я буду называть тебя «Папочка», пока мой отец лежит там, наверху.
Азраил сжал губы и сузил глаза.
— И ты меня так потрясно здесь устроил, — продолжал Питер. — Ты знаешь, что все это время я был голоден как волк, а мои мышцы начали гнить? Ты знаешь, как приятно иметь эту чертову трубку в моей раненой заднице?
— Где вы были, сэр, когда я гнил в Тирионе? — глухо ответил Азраил.
— А где был ты, когда я был мальцом и ненавидел своего отца за ложь, потому что единственная вещь, которую я страстно желал, — встретиться с волшебником, о котором он прожужжал мне все уши?
Темные глаза Азраила сардонически сверкнули:
— Прости меня, я слегка задержался.
— Какого черта я должен тебя прощать? — пробормотал Питер, его низкий голос дрогнул от сдерживаемого гнева.
