– А что бы ты сказала о театре… ну, скажем так, не понарошку? О театре, где у актера нет места для внутреннего смеха? Где все взаправду? Назовем это театр-явь. Или еще проще – реальный театр.
– Как это? – не поняла Катенька. – Написано “кашляет” – и кашлять?
– Более того, – пояснил Тарарам, – написано “душит” – и душить. Входить в образ до конца, по самое некуда. Понимаешь? Сходить с ума и умирать по-настоящему.
– Так ведь через сезон актеров не останется.
– Если изменить правила, появится новая драматургия. Без смертей. Хотя совсем без них – куда же…
– Это нелепица. Ты шутишь?
– Почему нелепица? Это, дружок, новый театр с новой идеей и новой стратегией. Зачем наследовать балаган и потворствовать человеческим слабостям? Комедиант неинтересен в жизни, и он перестанет быть интересен на сцене. Лариса Дмитриевна, которая завтра умрет на подмостках от настоящей пули Карандышева, в миллион раз одухотвореннее какой-нибудь Комиссаржевской – королевы притворства. Из театра уйдет пресловутый психологизм, его заменит рок, тот самый – рок греческой трагедии, на руинах которой хохотал Аристофан, не понимающий, что юмор – всего лишь отложенная трагедия. Именно так – отложенная трагедия. И поэтому, как точно подметил Козьма Прутков, продолжать смеяться легче, чем остановить смех. – На миг Тарарам сбился. – О чем мы?
– О роке.
– Да, психологизму на смену вновь придет рок. Только рок не шутовской, подложный, а чистопородный, первозданный. Трагедии в Греции игрались единожды, у нас будут играющие единожды актеры, актеры-гладиаторы. Сечешь? Мы перечеканим монету и выведем из обращения подделку. Раз зрелище нельзя убрать из жизни, надо сделать его реальностью. Театр должен стать корридой. С какой стати актер решил, что у него сто жизней? Нет уж: пошел в профессию – ответь по полной.
– А это даже интересно…
– Конечно, интересно. Ты этим и займешься. Будешь пионером нового театра. Как Петипа и Немирович-Данченко. Как Жене, Арто и Аррабаль в одной упряжке. Или, прости за выражение, Виктюк. Только твой театр вознесется на десять этажей выше…
– Пионеркой.
– Что?
– Буду пионеркой. – Катенька засмеялась.
– Ну да… А что ты смеешься?
– Представляю, как взаправду тает на сцене Снегурочка.
– Это, дружок, несущественная проблема.
– А почему я буду пионеркой? Ведь придумал ты?
– Тебе в общих чертах известны законы сцены. Ты понимаешь, что и где ломать. Ну и… В общем, мне порой кажется, что весь мир – порождение вполне человеческого ума, но… придуман, что ли, в безотчетной горячке – возможно, даже мной самим. Я не то говорю… Словом, раз сам придумал, что теперь – самому и шить, и жать, и на дуде играть?
