— А я думаю, что вы сделали правильный выбор, — сказала я. — Хотя на самом деле мне, например, очень хотелось бы познакомиться с вашими женщинами и детьми, увидеть ваши солнечные южные города! И еще мне ужасно хочется увидеть, как вы танцуете!
— О, это сколько угодно! Сейчас увидишь, — сказал Кергеммег и встал. Возможно, подумала я, в тот вечер мы оба выпили слишком много замечательного напитка ю.
Он вдруг показался мне очень высоким в этой мерцающей тьме над морем, особенно когда расправил плечи и высоко поднял голову, чуть откинув ее назад. Волосы у него на макушке медленно приподнялись и стали похожи на гребень или серебристый плюмаж, переливавшийся в лунном свете. Он поднял руки над головой. Это была изысканная поза испанского танцора, исполненная страсти, напряжения и мужества. Кергеммег не стал подпрыгивать — в конце концов, ему ведь было за восемьдесят, — но у меня каким-то образом создалось полное впечатление легкого прыжка, после чего он низко склонился передо мной в изящном поклоне. Затем простучал клювом какой-то сложный повторяющийся ритм, два раза топнул, и ноги его сами собой, казалось, исполнили какой-то сложный набор шагов, тогда как тело оставалось напряженным, как струна, и абсолютно неподвижным. Потом широко раскинул в стороны руки, словно желая меня обнять, и я застыла, почти не дыша, потрясенная пугающей красотой и затаенной страстностью этого танца.
И тут Кергеммег вдруг перестал танцевать, рассмеялся и сел. Он совершенно выдохся и поглаживал себя по лбу и по груди, с трудом переводя дыхание.
— Ну что ж, — сказал он, словно оправдываясь, — сейчас ведь, в конце концов, не время для ухаживания.
Примечание: большая часть изложенной здесь информации почерпнута мной в «Онейрологическом исследовании обитателей мира Фрин», издательство «Миллз Колледж Пресс», а также в беседах с фринтийскими учеными и просто знакомыми.
В мире Фрин сны и мечты не являются личным достоянием каждого. Если фрин испытывает необъяснимую тревогу, ему не нужно спешить к психоаналитику, ложиться на кушетку и пересказывать свои сны: тамошний врач и без того знает, что ему снилось, потому что и самому врачу, и всем соседям этого фрина снилось примерно одно и то же.
Чтобы избавиться от необходимости видеть чужие сны и видеть только свои собственные, фрин должен удалиться в дикие края и жить там в полном одиночестве. Но даже и тогда нет гарантии, что в его сон не вторгнутся чужие (и весьма странные) сновидения — львов, антилоп, медведей или мышей.
