— Семенов, вы спите?
— Нет, Павел Петрович, — ответил приятный басок.
— Так чего ж вы, черт возьми, замолчали? Рассказывайте дальше.
— Соседей потревожим, Павел Петрович, да и вставать завтра на рассвете…
— Я вам русским языком сказал, что на рассвете не встану. Полагаю, этого с вас достаточно?
— Поздненько до дому будем, если не встанете.
— Ну и пусть поздненько. Да и все равно еще одна ночевка. На чем, бишь, вы остановились? Как этот, как его, Уздимбей, что ли, решился его отыскивать?
— Да. Ну, а Уздимбей, надо ж сказать, лучший наш проводник до самого Сухума. Про него известно, что он и с абреками знается, и очень они его боятся. Ихняя супруга, значит, зовет его…
— Чья супруга?
— Барина, который свалился. Зовет, значит, и говорит: я тебе, Уздимбей, дам три тысячи в руки, а если жив не вернешься, так твоей хозяйке, только достань мне мужа из пропасти. И сама плачет; страшно она плакала, этак часами; мы, бывало, на нее глядя, слез не сдерживали. Уздимбей шапку помял и домой. А у него жена молоденькая и четверо деток. Старший сын, Азамат, уже бегает, шустрый такой мальчишка. Поднял он Азамата на руки да и передал хозяйке. Если, говорит, не вернусь, — вот тебе господин. А вернусь, хату новую построим, обновки куплю, машину с музыкой выпишу, — это он у нашего урядника видел. Только поздним вечером услышал про это наш профессор и зовет его к себе.
— А профессору какое дело?
— Как же, ведь он у них в большом почете. Горцы его обо всех делах спрашивают, и какой он совет даст, так они и поступят.
Мартирос подошел ко мне в темноте и шепнул:
— Слышишь, кто говорит? Фельдшер, должно быть, больного везет. Он хороший старик, завтра познакомлю.
Я отстранил тихонько Мартироса, чтоб не мешал разговору наших соседей. Мне хотелось дослушать про Уздимбея. Приятный басок тем временем продолжал:
— Пришел Уздимбей к профессору, а тот посмотрел на него, да и говорит: «Послушай, друг, один не ходи, а возьми с собой товарища». — «Это почему, коли я лучший ходок?» — «Именно потому и не ходи один». Уздимбей обиделся на него и не захотел больше слушать. Тогда профессор снова стал его просить, чтоб один не ходил, а взял с собой помощника. Но Уздимбей покачал головой, мол — и один справлюсь, а денег делить не хочется. «Ты не деньги, ты славу разделить не хочешь, — говорит ему опять профессор, — но смотри, это штука нелегкая, как бы она тебя не задавила!»
— Скажите, каков сердцевед! — проскрипел сухой голос насмешливо.
