Тео вернулся через крошечную лужайку на тротуар, бросил окурок в канаву и вошел в дом. Телевизор работал, но на диване, в привычном гнездышке Кэт, валялось только скомканное одеяло.
— Эй, детка! Кэт! — На кухне темно, но недавно она, похоже, что-то готовила: пахнет какой-то приправой, сладковатой и чуточку тошнотворной. Окна открыты в прохладную мартовскую ночь, но в доме чувствуется какая-то предгрозовая духота.
— Кэт, это я! — «Может, она уже легла, — пожал плечами Тео, — а телик оставила». Выйдя в коридор, он увидел свет в ванной, но не нашел в этом ничего странного: Кэт терпеть не могла пробираться в темноте ощупью, когда вставала ночью. На полу в ванной что-то лежало, но он и на это внимания не обратил — зато сразу заметил красные пятна, очень яркие на белой поверхности ванны.
Он распахнул дверь во всю ширь и только через две секунды, самые длинные в своей жизни, осознал, что он видит. Сдвиг реальности походил на галлюцинацию. На полу за дверью, под сильным флуоресцентным светом, тоже алела кровь, и махровый халат Кэт, лежащий кучей около унитаза, намок от крови.
— О Господи...
Халат зашевелился, изменил положение, и Тео увидел бледное лицо Кэт.
Оно было как белая бумажная маска с кровавыми отпечатками пальцев на обеих щеках — ее собственными, как он сообразил после, но сейчас ему сдавило грудь, и в голове визжало: убийство.
То первое ощущение не обмануло его, хотя выяснилось это позже, намного позже.
Кэт, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице, прошелестела:
— Тео?
— Боже мой, что стряслось? Ты...
Видя, как судорожно сокращается ее горло, он подумал, что ее сейчас вырвет, и с ужасом представил себе кровь, фонтаном бьющую изо рта. Хрип, исторгнутый Кэт вместо этого, был до того ужасен, что он не сразу разобрал слова:
— Япотерялаегопотерялаего...
Он упал на колени в размазню на полу ванной, в липкую красную жижу — откуда ее столько взялось, откуда? — и стал поднимать Кэт под бубнящий в голове идиотский голос: «Не трогай ее, потерпевших нельзя трогать...» Он не понимал, что происходит, что могло случиться — кто-то проник в дом, что ли? — а потом вдруг понял.
— Я потеряла его! — выговорила Кэт чуть более внятно, явно уже из последних сил. — О Боже, я потеряла ребенка!
Уже на полпути к телефону он вспомнил о мобильнике у себя в кармане.
Набрав 911, он назвал адрес, одновременно обматывая полотенца поверх халата, точно Кэт была одной сплошной раной, которую следовало перевязать. Она плакала, но звука почти не было слышно.
