Ахкеймион закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Я кое-кого встретил. Человека, чье появление было предсказано две тысячи лет назад…
Он открыл глаза. Эсменет по-прежнему была здесь. — Анасуримбора.
— Но это означает… — Эсменет нахмурилась. — Ты как-то раз разбудил меня ночью, потому что кричал во сне это имя…
Она подняла голову, вглядываясь ему в лицо.
— Я помню, как спросила тебя, что это значит — Анасуримбор, — и ты сказал… ты сказал…
— Я не помню.
— Ты сказал, что это имя последней правящей династии древней Куниюрии, и…
Ее лицо исказил ужас.
— Акка, это не смешно. Ты меня пугаешь!
Ей стало страшно, понял Ахкеймион, потому что она поверила… Он задохнулся и почувствовал на ресницах горячие слезы. Слезы радости.
«Она поверила… Она все-таки поверила!»
— Нет, Акка! — воскликнула Эсменет, крепко обняв его. — Этого не может быть!
Что за извращенная штука — жизнь! Чтобы адепт Завета радовался Апокалипсису…
Нагая Эсменет лежала, прижавшись к нему, а Ахкеймион объяснял, почему так уверен, что Келлхус — это Предвестник. Она слушала, ничего не говоря, и смотрела на него с боязливым ожиданием.
— Разве ты не понимаешь? — спросил Ахкеймион, обращаясь не столько к Эсменет, сколько к миру за пределами палатки. — Если я расскажу все Наутцере и остальным, они заберут его… Чьим бы покровительством он ни заручился.
— Они убьют его?
Ахкеймион попытался прогнать из памяти картины прошлых дознаний.
— Они сломают его, убьют того, кем он является сейчас…
— Даже если так, — сказала Эсменет. — Акка, ты должен выдать его.
Ни колебания, ни малейшей паузы — холодный взгляд и беспощадный приговор. Похоже, для женщин не существует ничего, что могло бы сравниться по значимости с опасностью или любовью.
— Но, Эсми, речь ведь идет о жизни.
— Вот именно, — отозвалась Эсменет. — О жизни… Много ли значит жизнь одного человека? Сколько людей умирает, Акка!
Жестокая логика жестокого мира.
— Зависит от того, какой человек, разве не так?
Это заставило ее на некоторое время умолкнуть. — Думаю, да, — сказала она. — Ну и что же он за тип? Какой человек стоит того, чтобы из-за него рисковать целым миром?
Несмотря на сарказм, Ахкеймион чувствовал, что она боится его ответа. Суровые факты плохо сочетаются с путаницей в его голове, так что Эсменет явно стремится во всем разобраться. «Она думает, что спасает меня, — понял Ахкеймион. — Она хочет, чтобы я поступил дурно — ради моего же блага…»
— Он… Ахкеймион сглотнул.
— Он ни на кого не похож.
