Бенсон сказал, на этот раз спокойнее и как будто про себя, а не обращаясь к нам:
– Что же эти бестелесные? Наше пламя жизни манит их. Они вьются вокруг нас, как чайки вокруг маяка. И не только сознания наших предков… другие сознания стремятся к пламени, и не знаю, что их привлекает… они ищут вход, ищут всегда, и когда мы теряем бдительность, находят его… прячутся… и ждут, ждут…
Леди Фитц вскочила быстрее спящей кошки, которой наступили на хвост. Лицо её было белее мела.
– Алексей! Алексей, немедленно выведи меня на палубу!
Бурилов вскочил, обнял её и повёл к трапу. Вне всякого сомнения, леди Фитц решила, что с неё хватит. Бенсон молча смотрел им в след. Доктор Сватлов откашлялся, будто собираясь заговорить.
Бенсон проворчал:
– Дьявольщина! Я вовсе не хотел пугать её! Но всё же я говорил серьёзно…
И тут появился Брукс с сообщением об урагане.
Да, в последующие дни я не раз вспоминал этот разговор, как предсказание… как будто в нём содержалось какое-то объяснение, намёк… способный объяснить необъяснимое… а может, эта истина слишком трудна для понимания.
В середине следующего дня я стоял у левого борта. Метеосводки о продвижении урагана становились все тревожнее, и наши дизели работали на полную мощность. Все паруса на «Сьюзан Энн» были убраны, иллюминаторы проверены и задраены. В воздухе зависла странная дымка, как будто солнце светило из-за светло-жёлтого стекла. Подошёл Хендерсон и остановился рядом. Я спросил:
– Далеко ли до Порт-Антонио, Хендерсон?
– Примерно семьдесят пять миль. Через несколько часов должны увидеть сушу.
Я указал на юг и спросил:
– А это что?
На горизонте из моря поднималось нечто вроде огромной непрозрачной зеленовато-чёрной волны. Она стремительно превращалась в гору, и гора все с той же скоростью разрасталась, пока не заняла десятую часть горизонта. И понеслась вперёд, наклоняясь на ходу; края её стали чётче, и я ясно, словно с борта самолёта, увидел тростниковые хижины и пальмы на её склонах. По одну сторону горы шёл тропический ливень, там сверкали молнии; по другую сторону ярко сияло солнце.
Хендерсон прошептал:
– Мираж. Это Ямайка – Голубая гора.
Он смотрел напряжённо, пригнувшись, руки его, сжимавшие ограждение борта, побелели.
Так же неожиданно, как и появилась, гора исчезла. Жёлтая пелена пропала, и воздух стал хрустально ясным. И тут повсюду в небе и на море зависли мириады радуг, больших и маленьких, а в глубине моря появились полоски семицветного сияния, словно бы там затонули другие радуги.
