– Начинайте, Майк. А мы все вас поддержим.
Преподобный Сватлов, казалось, слегка обиделся. В глазах Бенсона блеснули огоньки. Мактиг совсем залился краской и выразительно заявил:
– Вздор!
Пен снова хихикнула и воскликнула:
– О, Майк, как грубо!
Леди Фитц поддакнула:
– Очень грубо. Клянусь, вам сегодня очень плохо, мистер Мактиг.
И завтрак пошёл как ни в чём не бывало. Тянулся он долго. Я все больше и больше удивлялся, чувствуя себя посторонним наблюдателем среди какой-то незнакомой мне фауны. Во время работы в больнице я, конечно, сталкивался с различными случаями душевных и умственных расстройств, но никогда не видел людей, которые, внешне оставаясь нормальными, проявляли бы столько странностей в речи и поведении.
Казалось, у них нет никаких сдерживающих начал. Они с абсолютной откровенностью говорили всё, что придёт в голову; впрочем, за исключением доктора Сватлова, да и тот все воспринимал с благожелательной терпимостью. В разговоре поднимались темы, которые обычно обсуждают только в очень интимном или научном кругу. Никто, даже Бенсон, казалось, не обращал никакого внимания на то, что чувствуют остальные. Время от времени кто-нибудь начинал сердиться, но на собеседников это никак не действовало: они продолжали оскорблять, обсуждать или анализировать друг друга, словно говорили о лабораторных кроликах. В течение последующих дней я постепенно привык к этому, но в первое утро бывали минуты, когда я чувствовал себя совершенно сбитым с толку.
Бурилов хмурился и не принимал участия в общем разговоре. Время от времени леди Фитц что-то шептала ему, но он только качал головой и что-то бормотал. К концу завтрака она взяла его за руку, похлопала по ней, после чего на своём образцовом английском сказала:
– Алексей, скажи нам, что тебя тревожит? Твоя аура потемнела. Твои поля негармоничны. Они зловещи, Алексей. В одиночку я с ними не справлюсь. Расскажи нам, дорогой друг, что тебя беспокоит. Освободи свой мозг, раскрой его перед нами. Все сконцентрируются и заполнят его добрыми мыслями. Ну же, мой друг!
Она посмотрела на нас, разведя руки. Я оглядел остальных, ожидая увидеть удивлённые или насмешливые лица, но никто не посчитал слова леди Фитц странными. Пен пропела:
– Великолепно! Конечно, мы все сконцентрируемся. Раскройте свой мозг, мистер Бурилов!
Мактиг сказал:
– Мне всё равно, опустошит он свой мозг или нет. Но я не хочу ничего туда вносить.
Никто не обратил внимания на это неприятное заявление. Бурилов драматично встал.
