Начало пути | страница 5

Никогда ещё я не ждал каникулы в таком унылом настроении, и когда нам выставили оценки за полугодие, я не был рад, что на следующий день не нужно идти в школу. Ведь завтра меня увезут в такую глушь, что там даже телевидения нет.

В четырехстах километрах от города начиналось Арчинское лесничество, в котором мой дед – папин отец – работал егерем. Пять лет назад он уехал из посёлка, где прожил всё жизнь, в тайгу, подальше от цивилизации, и теперь жил в собственноручно срубленном доме. Переехал он после смерти жены и жил совсем один, днями напролёт пропадая в тайге.

Я всегда любил дедушку и бабушку, поэтому вместе со всеми болезненно пережил её смерть. Летом мы дедушку часто навещали, потому что было у нас с отцом настоящее семейное увлечение, просто болезнь, которой, впрочем, страдали все наши предки-мужчины до неизвестно какого колена. Все мои прапрапра… – были кузнецами. Это даже по фамилии было ясно – полное моё имя Максим Викторович Кузнецов.

Дедушка рассказывал, что до революции к прадедам приезжали заказывать холодное оружие себе или кому-то в подарок даже генералы и губернаторы. Позже, во времена Советской власти, когда приехала комиссия по переписке и выдаче крестьянам паспортов, то они сразу давали людям фамилии, а какая фамилия может быть у лучшего кузнеца на всю губернию? Который ещё к тому же сын и внук кузнеца – конечно же, Кузнецов.

Дед также говорил, что и в советские времена богатые люди приезжали к Кузнецовым заказать себе саблю или шашку. Простой люд же знал – всё, что сделано Кузнецовыми, не погнётся, не поломается, не подведёт в нужный момент.

Дедушка продолжал кузнечные традиции, и ему тоже известные всем люди заказывали кто кованый столик, кто меч на стену, кто ограду или ворота по эскизам художников. Дедушка брался за всё и работу делал так, что количество заказчиков всегда было огромным. Даже переехав после смерти бабушки в лесничество, он сразу после бани рядом со своим домом поставил кузню, правда, теперь уже ковал разные вещи только для себя.

Наверное, у нас с отцом что-то такое было заложено в крови, потому что при виде кузни у нас с ним возникало одинаковое чувство – поскорее раздуть горн и сунуть в него какой-нибудь прут, чтобы сделать из него неважно что. Вид, запах и звуки металла, деформирующегося под ударами молота, приносили нам настоящее удовольствие.

Правда, дедушка всегда ругался от таких наших бесцельных забав, он говорил, что мы только металл на лом переводим. Зато всегда показывал нам, как нужно выковать нож, или вилку, или косу, или иную нужную в хозяйстве вещь. Каждая ковалась по своему: брался разный металл, грелся до разного цвета, по-разному ковался, а также закаливался и отпускался.