Молодой человек, присутствующий в комнате, лежал на кровати, курил «Столичные», и стряхивал пепел в полую металлическую ногу кровати. На его щеках заметна была щетина.
Звонок. Молодой человек лениво снял трубку.
— Я по объявлению.
— Подъезжайте.
— А…
— Подробности при встрече.
— О'кей.
Через сорок минут брюнет был уже на месте. Входя в комнату, он едва не был убит дверью, пришлось ее отставить в сторонку. Молодой человек при его появлении сделал вид, что хочет подняться, он даже ногу свесил с кровати.
— Лежите, лежите, — сказал вошедший, — не люблю церемоний. Кстати, меня зовут Гарик.
— Боб, — сказал молодой человек, и лег поудобнее.
После некоторого молчания Боб произнес:
— Прежде чем мы начнем говорить о деле, мне хотелось бы взглянуть на справку из диспансера.
— М-м-м, видите-ли, как-то не удосужился…
— В таком случае нам есть о чем поговорить.
— Простите?
— Только идиот, откликнувшись на это объявление, может принести с собой справку. А идиотов мне не нужно.
Во время разговора субъекты все бегали глазами по сторонам, а тут вдруг глянули одновременно друг на друга, да секунды на три и замолчали. В воздухе материализовалась какая-то странная усмешечка.
Первым нарушил молчание гость.
— Вы, я вижу, любитель живописи, — сказал он, чтобы поддержать разговор. (Треть стены в комнате была оклеена сигаретными пачками. Пачки образовывали довольно сложный узор.)
— Это как, видимо, постмодернизм?
— Нет, какая там живопись! Залил стену вином — пришлось заклеивать.
— Вон что.
Взгляды снова встретились. На этот раз они были серьезнее, и молчание длилось дольше.
— Ладно, к делу. Я так понимаю, вы меня собираетесь обжулить. Посмотрим. Извлекайте товар.
— Пожалуйста. Товар что надо. Можно считать, миллион у меня в кармане.
Боб лениво протянул руку под кровать, достал шкатулку, поставил ее на табурет. Потом пустил колечко дыма и улегся поудобнее.
Гарри так и потянулся к шкатулке — но вдруг ехидно взглянул на Боба:» В кармане, говоришь? Посмотрим!»
Он взял шкатулку, поставил ее себе на колени, открыл. Внутри нее была подушечка алого бархата, на ней лежал гвоздь. Гвоздь был изрядной длины, сильно затуплен, погнут, изъеден ржавчиной и попачкан. Гарри посмотрел еще раз в сторону кровати, потом достал гвоздь двумя пальцами, а шкатулку поставил не глядя на табурет. Гвоздь он некоторое время вертел в пальцах и рассматривал. Цвет его физиономии неспешно менялся в сторону более теплых оттенков. Наконец он перестал рассматривать гвоздь и принялся разглядывать кровать, над которой висели клубы дыма. Затем очень аккуратно — чтобы не поцарапать — положил гвоздь на табурет. (Без подушечки алого бархата гвоздь совершенно не смотрелся.) Потом вынул сигару изо рта и прочно вдавил ее в пепельницу. Потом величаво поднялся и медленно прошел к выходу. Потом взялся за ручку двери.
