— Благодарю, — и священник с достоинством удалился.
Кабинет общественных наук в это время при полном параде готовился к выходу на государственный экзамен по научному социализму. Впереди всех шел лысый, как коленка, толстенький мужичок лет пятидесяти со взглядом абсолютного Швейка, за ним — Мефистофель в черной тройке, за Мефистофелем — чернявый худенький татарин и полная блондинка неопределенного возраста, на вид добродушная. Настроение у всех было праздничное, как всегда перед экзаменом, как вдруг — па-па-па-пам — в проеме двери поп. Подпружиненная дверь закрывалась за ним по мере того, как он входил — а комиссия пятилась. Мефистофель сразу почуял, что перед ним — классовый враг. Он понял, что должен ему «показать» — но как? Не драться же в самом деле!
Только лысый ничего не понял. Он смотрел на гостя и думал: «Это что же, нового завкафедрой прислали? Елки-палки. Едва с научным социализмом разобрался — и вот те на… Заставят теперь катехизис учить — а до пенсии еще шесть лет.»
Поп остановился и минуту смотрел на всех молча. Экзаменаторы чувствовали себя так, словно сами попали — да не то, что на экзамен, а прямо на Страшный Суд.
— Ну, что скажете, дети мои, — пробасил священник, — что же вы молчите? … Стыдно!? — рявкнул от так, что стекла отозвались. — А раньше, раньше-то не было стыдно?! Как вы дошли до жизни сей?! Ведь сказал же Господь «не лги» — а вы? Всю жизнь лгали, да мало того, детей, детей учили лгать! Ведь предмет ваш — чистая ложь еси — вы что, не знали об этом, фарисеи да книжники?! А Россия — до чего Расею довели? Нищета, позор!
— Ну почему, вы утрируете, — вдруг очнулся Мефистофель, — нищета бывает абсолютная и относительная, так вот, у нас относительная нищета. Просто командная экономика не давала простора личной инициативе. Вы же не станете спорить, что до революции хуже жили, ведь это факт!
— А при царе Горохе, видно, лучше жили? — сказал поп зловеще.
— Я вас не понимаю…
— Все поймешь, как Страшный Суд грянет! Уж там вы за все ответите… за ложь, за кровь, за безвинно убиенных…
— А сами, сами-то хороши, — вдруг очнулась и затараторила блондинка, — вы же крещение проводили огнем и мечом, хотя это и прогрессивно было в то время — но все равно насилие! И гусли запретили — народный инструмент!
— Наше крещение Русь спасло — а ваше погубило. Языка ведь Росского и то не стало уже!
— Да как же это не стало? Да вот хоть например газета «Правда» — на каком по-вашему языке написана? И потом, у нас не «крещение», как вы говорите, а научная теория. И потом, почему «погубило»? А война? Под руководством Партии мы войну выиграли, и уж извините за крамолу, под руководством Сталина мы ее выиграли. У него конечно были перегибы, но…
