У меня остался очень неприятный осадок от разговора в Генеральном штабе, состоявшегося в январе 1941 г. Когда я уезжал на Дальний Восток, то зашел в Генеральный штаб, чтобы побеседовать по ряду оперативных вопросов. Я там не встретил той деловой обстановки, которая, как мне кажется, должна быть в общении между командующим армией и Генеральным штабом. На мой вопрос, какая же задача будет стоять в случае войны на Дальнем Востоке перед 1-й ОКА обороняться или наступать, — вразумительного ответа не последовало. Конечно, оперативные задачи войск в случае войны — это наивысшая секретность, святая святых, но командующие будущих фронтов должны их знать и целеустремленно готовить войска и штабы.
4 февраля 1941 г. в 20 часов курьерский поезд доставил меня к месту назначения.
Первое знакомство с армией по докладам начальника штаба, начальников родов войск и служб, а также по личным наблюдениям показало, что в соединениях и частях армии много недостатков. На второй день после приезда по плану было намечено совещание руководящего командного состава по подведению итогов боевой подготовки за первый этап зимнего периода обучения. Это было весьма кстати. Слушая доклады и выступления, я познакомился с состоянием боевой подготовки и обнаружил, что итоги боевой подготовки неудовлетворительны, а состояние дисциплины оставляет желать лучшего.
Бывший командующий армией генерал M. M. Попов — способный военачальник и замечательный человек. За очень недолгий срок пребывания на должности командарма он, естественно, не смог справиться со всеми недочетами.
Меня беспокоило, что многие части, соединения и их штабы были недостаточно хорошо подготовлены в боевом отношении, а война могла разразиться внезапно, в любой момент.
13, 14 и 15 февраля я проводил учения со штабом 31-го стрелкового корпуса (командир корпуса генерал А. И. Лопатин), стремясь сразу же нацелить личный состав на исправление имевшихся недостатков.
Через несколько дней я был в укрепленном районе и проверял стрельбу начсостава. Тогда же по моему приказу было проверено состояние оружия и техники, в этом деле также были серьезные упущения.
Так мы работали весь февраль и половину марта. Но вот 18 марта был получен приказ: 1-ю Особую Краснознаменную армию разделить на две армии: 1-ю Краснознаменную и 25-ю армию.
Я сам понимал, что 1-я ОКА была очень большим и громоздким организмом. По своим масштабам это был настоящий округ или фронт. Поэтому решение о разделении армии было правильным и вполне своевременным, даже, пожалуй, несколько запоздалым.
