– Тпр-ру! Тпр-ру! Приехали!
– Мистер Хамфриз сел на своего конька.
– Боюсь, – сказал мистер Эванс, – что я не смогу тягаться в красноречии с нашим другом. Пожалейте бедного любителя. Мне заранее стыдно за свой скромный опус.
– Ну а я все равно думаю, что жизнь обыкновенного человека в высшей, степени необыкновенна, – сказал мистер Робертс – Взять, например, мою…
– Как секретарь, – сказал мистер Томас, – предлагаю послушать мистера Эванса. Надо постараться закончить «Toy» хотя бы до весны.
– А мое «Завтра-завтра-завтра»[20] опубликовали летом, в самую жару, – заметил мистер Хамфриз.
Мистер Эванс кашлянул, глянул на огонь и начал:
– Зовут ее Мэри, но это не настоящее имя. Я так называю ее потому, что это реальная женщина, а мы же никого не собираемся тут выводить. Она живет в доме под названием «Бельвью». Название, конечно, изменено. Название виллы остается открытым, мистер Хамфриз. Я выбрал Мэри в качестве действующего лица потому, что история ее жизни – маленькая трагедия, притом не без проблесков юмора. Что-то, знаете, чуть ли не в русском духе. Мэри – сейчас она Мэри Морган, хотя была Мэри Филлипс до того, как вышла замуж, но это уже потом, это оставим на закуску – не была девушкой скромного происхождения, не выросла под сенью котелка, как вы да я. Как я во всяком случае. Я родился в «Тополях», сейчас я в «Ловенгро». От котелка к котелку. Правда, кстати, о разоблачениях мистера Хамфриза – хотя лично я первый приветствую его взгляды, – должен заметить, что изучать характер среднего человека не менее увлекательно, чем копаться в изысканных неврозах какого-нибудь поэта-блумсберийца.
– Напомните мне, чтоб я не забыл пожать вашу честную руку, – сказал мистер Робертс.
– Это вы воскресные газеты читаете! – сказал мистер Хамфриз изобличительно.
– Вы еще успеете обсудить подобные темы, – сказал мистер Томас. – Когда бык бывает полководцем? Можно ли обуть обывателя? Но что же Мэри?
– Мэри Филлипс… – продолжал мистер Эванс, – еще раз интеллигенция меня перебьет, и я вам предоставлю слушать рассказ мистера Робертса про его операции, мой приговор кассации не подлежит, – жила в Кармартене, точно где, не скажу, и отец ее был вдовец. Денег у него была уйма, и он пил как сапожник, но при этом оставался джентльменом. Ну-ну! Оставим классовую борьбу, я вижу, она уже тлеет. Он происходил из очень хорошего почтенного семейства, но заливал за галстук, этим все сказано.
Мистер Робертс сказал:
