Юрек ни на минуту не спускал с нее глаз.
— Отчего вы так разгневаны?
— Оттого… оттого, что чувствую свое бессилие. Меня впутали в какую-то…
— Вы эгоистка.
Мерилен ласково коснулась плеча Юрека:
— Извините. Я… я отвратительна. Я понимаю, что моя проблема смехотворна в сравнении с вашей.
— И в самом деле смехотворна. — Он тронул ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Но интересна. Вы не боитесь, а злитесь.
Она попыталась избежать его взгляда.
— Нет. Боюсь. Ужасно боюсь.
— Почему? Почему боитесь? — продолжал настаивать он. — Что-нибудь происходило с вами в эти последние дни? Был ли какой-нибудь признак, какое-нибудь событие, что-то необычное?
«Да, да!» — хотелось закричать Мерилен, но она решительно произнесла:
— Нет.
— Но вы очень встревожены.
— Еще бы.
— Вы и раньше были встревожены.
— Нет.
— Вы не привыкли лгать.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы что-то скрываете от меня?
— Но что я должна скрывать от вас?
— Не знаю.
Он отвернулся от нее, прошел к окну, откуда проникал слабый свет.
— Видите ли, я люблю Соню так сильно… Узнай я, что вы по той или иной причине, даже без всякой вины, действительно замешаны в этой истории, я тотчас убил бы вас.
Юрек повернулся и холодно, но без злобы взглянул на нее. В то же время он с трудом подавлял волнение, охватившее его.
— У меня нет проблем с законом, моралью, гуманностью. Я живу на острове, где существуют только те ценности, какие я сам создал для себя и какие, конечно же, не соответствуют общепринятым нормам.
— Я не могу допустить, чтобы вы разговаривали со мной подобным тоном, — сказала Мерилен.
— Вы извинились, я тоже приношу извинения. Я хотел только показать вам, насколько мне дорога Соня. Соня — это все, что у меня есть в жизни. Не ходите в полицию. Я не хочу терять свою дочь.
В дверь постучали.
— Войдите, Ева, — сказал Юрек и включил свет.
Девушка появилась на пороге, неся поднос с чаем.
— Станислав еще спит? — спросил отец.
— Нет. Я отнесла ему молоко с медом, — ответила Ева, наливая чай Мерилен.
— Садитесь с нами, Ева. Мисс Ванниш предложила мне… — улыбаясь, он жестом пригласил дочь присесть, — предложила мне один очень рискованный заказ. Я мог бы продать тысячу бутылок виски итальянским клиентам, но закон запрещает это. Что посоветуете, Ева?
— Если спрашиваете совета у меня, — ответила она, разливая чай по чашкам, — значит, вы уже приняли решение.
— Думаете, нарушу закон?
— Думаю, да, — улыбнулась Ева. — Не из-за денег, конечно. Деньги вас не интересуют.
