Они обменялись жесткими взглядами. Танкреди вновь принялся ходить задумавшись, потом стал рассматривать свое изображение на мониторе внутренней службы слежения.
— У нас есть законы, много законов. Думаю, найду какой-нибудь, подходящий для графа Рудинского. — Он повернулся и посмотрел на Уэйна. — Вас устраивает такое решение? Не будете возражать, если мы спровадим горячую картошку кому-нибудь другому?
— Мы с графом уже не имеем никакого отношения друг у другу. Теперь он ваш. Делайте с ним что хотите, — сказал Уэйн. — В любом случае посоветуйте ему в его же интересах забыть все, что произошло в этот короткий промежуток времени между его выстрелом и моим уколом шприца.
Танкреди посмотрел на часы и решил сразу же позвонить.
В кабинете Юрека капитан Коссини чувствовал себя неловко. Он оглядывал комнату, в которой заметны были следы переезда: там и тут выдвинуты пустые ящики, на стене — светлые пятна от снятых картин, не видно ценных безделушек, украшавших прежде мебель.
Этой ночью Юрек спал всего несколько часов, и на лице его были еще весьма заметны следы усталости. В восемь утра он уже готов был отправиться в путь.
— Непредвиденный финал, но по сути удачный, — сказал поляк, решившись нарушить затянувшееся молчание. — Ты ведь так думаешь?
— Что я думаю, не имеет значения. Я должен повиноваться, и все. — Коссини посмотрел на Юрека, и в его взгляде чувствовалось искреннее волнение. — Мы тут не в дикой стране, Юрек.
— Это я заметил. Именно тебе, моему близкому другу, поручили сообщить мне приказ о выдворении меня с территории страны за… как там сказано?
— За нарушение общественного порядка.
— Ах да, я нарушаю общественный порядок, — с усмешкой произнес Юрек. — И вы еще великодушны: сорок восемь часов, чтобы пересечь границу.
— Без сопровождения. Это я постарался.
Юрек жестом поблагодарил его.
— В таком случае буду великодушен и я. Хочу сделать тебе подарок.
Коссини невольно перевел взгляд на ящики виски, стоявшие в углу, и улыбнулся:
— Не могу принять. Это выглядело бы как подкуп.
— Нет-нет, — возразил Юрек, указывая на бутылки. — За них заплатишь, друг мой, по обычной цене, как за контрабанду.
— Согласен. Хотя это ведь тоже преступление.
— И ты замечаешь это только сегодня, когда я стал… нежелательным элементом?
Коссини решил пошутить:
— Если донесу на тебя, останешься в Италии. В тюрьме, но в Италии. Лишь бы избежать такого риска, можешь не сомневаться, командование отправит мой донос в архив. Поэтому тем более стоит купить твое виски, которое так обжигает.
