— Ты задал самый важный вопрос, — ответил Ван Цзяомин. — Чтобы устранить мысли, нужно научиться критически их оценивать. Как только тебе является какая-нибудь мысль, немедленно вынеси ей свой приговор. Скажи себе, к примеру: «Это правда». Или наоборот: «Это неправда». Или: «На этом — конец». Если сможешь проделывать такое со своими мыслями, они постепенно сами собой рассеются, и ты сумеешь, как говорится, «войти в покой».
Вернувшись в чулан и вновь погрузившись в медитацию, Ван Липин постарался сделать так, как учил его Ван Цзяомин, и скоро увидел, что дела его пошли намного лучше. Хаос мыслей в голове стал понемногу упорядочиваться. Кажется, он и вправду начал понимать, что значит «погрузиться в покой».
После семи седьмиц — то бишь сорока девяти дней — медитации Ван Липин уже приобрел кое-какой опыт и даже, можно сказать, искусство работы со своим сознанием. Учителя сочли, что он уже почти овладел секретом «освобождения от заблуждений». Чтобы у Ван Липина не возникало проблем с учебой, они велели ему днем ходить в школу, а после уроков приходить к ним и заниматься медитацией.
Ежедневные отлучки Ван Липина из дому поначалу заставили родителей поволноваться, но, узнав, что Липин проводит время у трех стариков-целителей, снискавших в округе такую добрую славу, они успокоились и даже были рады тому, что сын может чему-то научиться у этих мудрых людей.
Так вот, по прошествии сорока девяти дней сидячей медитации в чулане учителя подозвали к себе Липина, и Ван Цзяомин объявил Липину, называя его ученическим именем:
— Юншэн, с сегодняшнего дня начнем новый урок: ты будешь сидеть в этой комнате по четыре часа в позе «двойного тигля», а потом можешь уходить домой.
«Что здесь трудного? — подумал про себя Ван Липин. — Я уже сорок девять дней сижу, а туг предлагают посидеть всего-навсего четыре часа. Учителя, видно, опять решили меня испытать. Так я прямо сейчас сделаю это для них.
Не долго думая, он залез на кирпичную лежанку, сложил, как полагалось, ноги, принял правильную позу и стал сидеть, стараясь не шевелиться. Прошел одни час — Ван Липин сидел неподвижно, словно статуя.
Минул еще час. Ван Липин продолжал сидеть все в топ же позе, но в голове у него уже шевелились предательские мысли: «Ну, что там? Время еще не пришло? Ладно, буду сидеть. Учителя смотрят…» Медленно, секунда за секундой, ползло время. «Посмотрим, как у меня дела? Ступни совсем онемели, в ногах такая боль, словно их кто-то выкручивает из тела, сидеть уже невмоготу». Держать спину прямо ему вообще было нетрудно, но теперь почему-то и это не получалось. Подтянуться, подтянуться, надо терпеть до конца. Но уж и поясница заныла, на лбу выступила испарина, потекли с лица струйки пота, в голове помутилось. Нет, это никуда не годится… Теряя сознание от страшной боли, Ван Липин повалился на лежанку.
