Захар проснулся от мучительной головной боли. С трудом подняв тяжёлые веки и дав глазам привыкнуть к темноте, он осмотрелся. В центре казармы, вокруг уставленного бутылками, словно стрелянными миномётными гильзами стола, сидели солдаты. На полу тускло мерцали две керосиновые лампы. Тихо переговариваясь, они выпускали в воздух ядовитые клубы махорочного дыма, кто-то в пол голоса напевал под расстроенный аккордеон: «Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян…»
Рядом с кроватью, на корточках сидел дедушка Давид. Держа в руках пиалу с козьим молоком, он осуждающе покачивал седой головой и тяжело вздыхал:
— Водка ещё никого до добра не доводила… Возьми вот попей, Захарка, — старик поднёс пиалу поближе к мальчику, — и тебе сразу станет легче.
— Я не хочу дедушка, — Захар приподнялся на локте, — расскажи мне лучше, что стало с Ясминой?
— Что стало с Ясминой, — повторил он и пересел на край кровати, — разве я тебе не рассказал? Девушка убежала с Яковом… Ну и я конечно последовал за ними, правда с молчаливого благословения её отца. После произошедших событий, Ясмина почти всё время проводила в доме. Однажды по дороге в мечеть, в неё кто-то бросил камень и теперь Гассан строго следил за тем, чтобы девушка не выходила за высокий забор, плотно окружающий дом и внутренние постройки. В ночь перед отъездом, Гассан позвал меня к себе, дал в дорогу тюк с одеждой и одеялами, складной нож, примус, деньги…
Мы направлялись в Иерусалим. Почти половину Турции мы пересекли по железной дороге, потом она внезапно кончилась упершись в озеро Туз. Оставшуюся часть, мы проделали на хантуре — конной повозке покрытой тентом из плотной ткани. В дороге мы учили фарси, Ясмина была хорошим наставником, у неё был редкий дар с лёгкостью объяснять сложные вещи. И ещё она обладала удивительной способностью располагать к себе людей. Было очевидно, что Яков влюблён в неё по уши, он неуклюже пытался скрывать это и я над ним подшучивал. Для того, чтобы быстрее выучить язык, мы с братом решили между собой разговаривать только на фарси, если затруднялись объясниться друг с другом, звали на помощь Ясмину. Вскоре как-то само собой мы заговорили. Яша тут же стал врачевать. Ясмина ему помогала, переводила разнообразные местные диалекты, кипятила инструменты, со временем она научилась накладывать компрессы и делать перевязки. Жители приносили нам лепёшки, сухие шарики из овечьего сыра, овощи, виноград, иногда инжир и финики.
