– В Суздале, конечно. Если Ксения Годунова умерла в Покровском монастыре, то… Понимаете, она обязательно взяла бы их с собой.
– В могилу, что ли?
– Не-е-ет! Полагаю, она держала свое сокровище в тайнике. Когда смута пошла на убыль, Ксения выбрала себе более-менее надежное пристанище и привезла пчел туда. Она не могла их нигде оставить! Как знать, что было у нее на уме? Должно быть, она берегла подарок от жениха где-нибудь под рукой.
– И после ее смерти пчелы стали вожделенной добычей для разного рода искателей власти над миром…
Библиотекарь уловил сквозящий в словах Матвея сарказм.
– Но самозванец же подписал договор с дьяволом из-за трона! Почему бы другим честолюбцам не охотиться за пчелами? – парировал он. – Думаете, люди сильно изменились за четыре века?
– Не похоже, – покачала головой Астра. – А где, по-вашему, Ксения могла спрятать бесценный подарок?
– Если бы знал, давно бы нашел и стал миллионером.
– Или трупом.
– Вы правы…
Они вышли из музея, взволнованные близкой развязкой. Как бы ни протекало расследование – быстро или медленно, рывками или постепенно приоткрывая завесу тайны, – неизбежно наступал момент, когда события начинали развиваться стремительно. Астра ощущала приближение развязки по тревожному жару в груди, по легкости и свободе мыслей, которые опережали текущую реальность.
– Я чувствую, мы опаздываем! – воскликнула она, садясь в машину.
Город с его соборами, деревянными домиками и громадами монастырей погрузился в серую мглу. Воздух был вязким от сырости. Улицы опустели, по мостовым бежали мутные ручейки. С крыш капало.
– Почему именно Ксения Годунова? Почему Лжедмитрий? – недоумевал Матвей.
– Ксения… Ксюша… эхо подсознательного, – бормотала Астра. – Бояринов не просто хоронил пустой гробик или чужого младенца. Он прятал свой страх, закапывал в землю секрет. Он уже знал о пчелах! И пытался оградить себя от опасности. Он чувствовал угрозу и боялся за дочь. Тридцать лет назад, когда мог родиться его ребенок, он еще не занимался бизнесом, не имел гостиницы и сувенирных лавок, ему было нечего терять, кроме своей дочери!
– Куда едем? – спросил Матвей, кладя руки на руль. – У тебя горячка. Остынь, не то перегоришь раньше времени. Выпей воды!
Она послушно потянулась в кармашек на дверце за минералкой, глотнула из бутылки.
– Давай позвоним Эрику, пусть он уговорит Маняшу встретиться с нами.
– Ты хотела сказать, Ульяну?
– Он-то считает ее Маняшей! Женщину могут убить! Бояринов решил подставить племянницу вместо дочери… Она ни сном ни духом, что ходит по лезвию ножа…
