– Парниковые? – придирчиво смотрел на них Матвей.
– На грядке растут, только что под стеклом! – объяснила Василиса. – В открытом грунте они так рано не вызревают. Я никакой химии в землицу не добавляю, ничем не брызгаю. Все по дедовскому методу!
Они попробовали огурчики, похвалили. Женщина расцвела от удовольствия.
– Мы к вам по делу, Василиса, – вдруг сказала Астра. – Извините, что прикинулись туристами. Хотели взглянуть, какая вы хозяйка. Вы только не пугайтесь!
Румянец сбежал со щек Василисы, было видно, как она напряглась.
– Мы из Москвы приехали, – сообщил Матвей, как будто сие обстоятельство могло успокоить женщину. – Нам нужно с вами поговорить. Об одной щекотливой вещи… Это по поводу господина Бояринова, у которого вы работали.
– Я о нем даже слышать не хочу! – чуть не заплакала Василиса. – Век не забуду, как он меня отблагодарил за честный труд! Уж как я старалась, как угождала…
В ее глазах стояли слезы, голос дрожал.
– Что между вами произошло?
– А вы кто? – опомнилась бывшая домработница. – Это он вас прислал? Передайте, что я больше в его дом ни ногой! Ни за какие деньги!
– Послушайте… Мы адвокаты его племянницы, Ульяны Бояриновой. Она в Москве проживает, – на ходу сочиняла Астра. – Выясняем некоторые подробности семейной жизни Николая Порфирьевича. Сколько лет вы у него проработали?
– Почитай, десяток будет… Нелегкое это дело, чужое хозяйство вести. На первых порах я каждый день плакала, валерьянку пила… Потом постепенно обвыклась, притерпелась к его характеру. Как жена-то его умерла, он совсем ума лишился! Только вот не было у него никакой племянницы. Я ничего такого от них не слыхала, ни от хозяйки покойной, ни от хозяина… Хотя знаете, как раз перед моим уходом он в Москву ездил, на похороны…
– Когда именно?
– Примерно год назад…
– Год назад умерла единственная родная сестра Николая Порфирьевича. Ее он и ездил хоронить. После похорон возникли некоторые… имущественные разногласия.
– Сестра… – недоуменно вскинула брови Василиса. – Что за люди эти Бояриновы?! Родню, и ту не признавали…
– Видите, раз была сестра, значит, у нее могла быть и дочь, верно?
– Ну да… – машинально кивала Василиса. – Только Бояринов ни про сестру, ни про ее дочь слова не проронил. Он вообще странный человек. Настоящий деспот! Жена боялась нос за ворота высунуть, едва выпросилась у него в церковь ходить… И девицу эту, Маняшу, от себя ни на шаг не отпускает. Истинный домострой развел! Он никого не слушает, все требует, чтобы по его было!
