- Инна Гранек.
- Однофамилица? - спросил Григорий.
- Обратите внимание... - Гуранов нетерпеливо кивнул головой.
- Зачем?.. - Григорий хотел сказать, мало ли бывает несчастных случаев. Гуранов перебил его:
- Инна приехала к нам в тот же день - четырнадцатого ноября.
- Вы считаете ее шпионкой? - спросил Григорий.
- Она слишком много знает о звездах, чтобы быть просто шпионкой, Григорий Константинович.
- Бросьте! - Григорий сунул газету в руки Гуранову.
- Слег!..
Григорий уже открывал выходную дверь.
Спускаясь с крыльца, думал: не охотник ли Гуранов за ведьмами? Инна могла спастись. Газета дала неверные сведения... В душе поднималась злость против Гуранова.
Но неприятное чувство тут же растаяло. У калитки его ждала Инна.
Март на высоте четырех тысяч метров - зимний месяц. Зори - как свежие яблоки: румяные, чистые.
- А небо, Гриша!.. - Бежали размашистым шагом, Инна смеялась.
Небо близкое, стеклянное - могло бы звенеть, если бы до него дотянуться и постучать. Солнце не торопилось вставать, плыло за хребтами, зажигая, как факелы, то одну, то другую вершину. Вместе с рассветом появлялись тени - густели, бледнели на скалах, падали вдруг в ущелья.
- Ты сегодня такая радостная! - сказал Григорий.
На миг перед ним встал Гуранов, газета, исчерканная карандашом. Спросить у Инны, как она попала сюда? В газете сказано, что Инна Гранек погибла. Инна Гранек?.. Чушь какая-то!
- Люблю все красивое, - говорит Инна, - небо, солнце. Хорошая планета Земля!
- Есть, наверно, другие миры... - возразил Григорий.
- Есть!
Они опустились в распадок, шли берегом сухого ручья, пробираясь сквозь низкие взъерошенные ветром кусты. На них смерзшиеся ягоды облепихи.
- Как называются эти бусы? - спросила Инна.
- Облепиха, - засмеялся Григорий.
Думал, что Инна ответит, улыбнется. Но девушка остановилась:
- Не хочу идти на Багиру!
- Почему? - Григорий удивился смене разговора и настроения.
- Илу там нет.
- Павел Васильевич слышал ее в ущельях.
- Гриша... - В голосе Инны предупреждение. Багира не нравилась ей.
- Пошли! - Григорий двинулся дальше.
К подножию они добрались в десять часов. Ущелья чередовались нагромождением скал, кручами - место было угрюмое. На какое-то мгновение Григорий подумал, что Инна права, не стоило забираться вглубь. Все чаще они останавливались, прислушивались. Может быть, крикнуть: "Илу!" Присутствие Инны удерживало Григория. Похоже будет на бесплодные призывы Павла Васильевича. Но ведь плач Павел Васильевич услышал здесь!
