– Я поселюсь, но раньше хочу узнать, какая у нее семья, какой муж, – оправдывалась Ксения Дмитриевна.
– Не знаете, какой у нее муж? – злобной усмешкой покривил лицо Валерьян Валерьянович. – Известно: какой-нибудь коммунист, из рабочих, занимающий хороший пост.
– Я этого не знаю, коммунист он или нет, – сказала Ксения Дмитриевна.
– Коммунист, коммунист, – убежденно повторяла Людмила Митрофановна.
– Партийный, партийный, – настаивала и Марья Степановна. – Гашка девка ловкая, сообразительная, за беспартийного она не пошла бы.
– Но вы смотрите не зевайте, поселяйтесь у нее поскорее, пока она не раздумала, – советовала гостье молодая хозяйка.
– Помните, что Гаша у вас в большом долгу, – помогала молодой хозяйке старая. – Она вам многим обязана. Одних вещей сколько она у вас перетаскала, пока служила у вас горничной.
– Как? – с острым наслаждением вскричал Валерьян Валерьянович. – Воровала?
– Ну, конечно, – ответила теща.
– Вот так пролетариат! – воскликнул Валерьян Валерьянович. – Воры!
– Ну, что она у меня там таскала?.. – снисходительно пожала плечами Ксения Дмитриевна. – Разную там мелочь: пудру, духи…
– А чулки шелковые забыли? – поправила ее старая хозяйка и перестала есть. – А панталоны фильдекосовые, голубые, забыли?
На лице Ксении Дмитриевны скользнула тонкая улыбка.
– Вы даже цвет тех панталон помните, – сдержанно сказала она. – Прошло семь лет революции.
– Тогда и вы хорошо помнили, это вы только теперь забыли! – съязвила старая хозяйка. – Я помню, как вы тогда из себя выходили, собирались в сыскное на нее заявлять.
– Да, это верно, – не защищалась гостья. – Но тогда я слишком много придавала значения своим тряпкам, а Гаша получала у меня такое маленькое жалованье…
– Это не оправдание! – запрыгал над столом Валерьян Валерьянович. – Воровка есть воровка!
– И останется воровкой! – добавила его жена, извиваясь по стулу веревкой.
– Во всяком случае, – твердо заявила Марья Степанов на гостье, – во всяком случае, она должна хотя теперь чем-нибудь вас вознаградить.
– Она уже вознаградила, – сделала гостья ударение на слове "уже".
– Чем?
Все насторожились. И снова пять ложек остановились в воздухе.
– Тем, что отнеслась ко мне как никто, – произнесла гостья.
– Этого мало! Этого мало! – закричали за столом все. Ксения Дмитриевна вспыхнула.
– Не буду передавать всего подробно, – сдерживая себя, заговорила она. – Только скажу, что она взяла с меня слово, что я завтра же приду к ней ночевать, даже жить.
