Марина Алексинская «АПОКАЛИПСИС». ПУТИН. ПЕТЕРБУРГ...
Премьера нового, 235-го сезона Большого театра — балет амбивалентный. Он имеет несколько названий: "Апокалипсис", "А дальше — тысячелетие покоя. Creation 2010".
Утром я села в кресло офисного кабинета и взяла в руки мобильный телефон. Я задумалась о том, что Большой театр уже открыл новый сезон, что он готовится к премьере, балету модного хореографа Прельжокажа "Апокалипсис"… в дисплее телефона то появлялось, то ускользало отражение подбородка, губ… Черты моего лица казались мне необычными, какими-то чужими. Я принялась настраивать положение дисплея получше, чтобы увидеть все лицо полностью и увидела отражение лица… Путина. Тут только сообразила, что два дня назад я переехала в другой кабинет и что теперь на стене в моем изголовье висит календарь 2003 года с портретом Путина, снимать который со стены мне почему-то не захотелось. Воспоминания Питера нахлынули на меня.
Зачем-то он был, сентябрь 1997 года. Величайшая оперная певица Монсеррат Кабалье дала гастрольное турне по демократической России. Сначала — Санкт-Петербург… Вечер астр и блескучих звезд, самолет авиакомпании "Люфтганза" приземлился в Пулково. Я видела, как Кабалье в окружении родных и друзей прошла в VIP-зону аэропорта, одной рукой держась за свою дочь Монситу, другой — грузно опираясь на костыль. Она страшно устала от дороги — это было видно — и больше походила на образы крестьянок с полотен испанских художников XVII века. Легенда оперной дивы зиждилась в одной лишь царственной осанке. Едва певица оказалась под фотообстрелом журналистов, как сильно смутилась на миг. Она остановилась, она понять не могла: что делать? Отдать этот костыль беспомощности сопровождению? или? И Монсеррат Кабалье прошла сквозь строй, не скрывая для глянца своего положения. Как воду в стакане, она пронесла свое былое и настоящее величие. И стала еще грандиозней. У выхода из аэропорта стоял кортеж автомобилей, секьюрити закрывали ладонями объективы фотокамер... Я наблюдала за происходящим. Рядом балансировали на краю бордюра два подростка. "Кто это?" — спросил один. "Оперная певица. Она еще с Фредди Меркьюри пела". В тональности голоса "оперная певица" не уступала "Меркьюри". "Питер!" — подумала я.
На следующий день был концерт. Демократия уже гуляла по кулуарам Мариинского театра. Прибывшая на концерт знать уже сбросила номенклатурные пиджаки и вырядилась в haute от Армани. Началась торжественная часть. Жена мэра Петербурга, им был в ту пору господин Яковлев, вышла на сцену поприветствовать примадонну (сам мэр сидел в Императорской ложе). И сказала: "Товарищ Монсеррат!" Пауза стыда за жену мэра обожгла поникшие головы сидящих в партере. Одна Кабалье не застеснялась. С присущим ей артистизмом она сняла напряжение застывших гримас. Концерт прошел на ура.
