Я не один такой ненормальный! Но если у меня были более или менее веские причины оставить Амаранту в живых (моя любовь к ней была сильнее доводов рассудка), то почему Денис поступил так же.
— Он был неплохим парнем и никому не причинял вреда, — он пожал плечами. — Я не видел причин, чтобы его уничтожать. Я все-таки охотник, а не убийца.
Значит, не было ничего невозможного в том, чтобы сохранить вампиру жизнь. Интересно, остальные знали об этом? Вот почему Денис так спокойно воспринял мою историю. Хотя, возможно, ему и показалась странной сама идея любви к вампиру.
— Понимаешь, — попытался он объяснить мне свои мотивы, — девяносто процентов вампиров не выбирали свою судьбу. Они вовсе не хотели становиться такими. Но опять же, большинство из них, обретя новую сущность, практически сразу смиряются с ней. Думаю, дело в том, что борьба с голодом слишком тяжела. Но есть исключения, как твоя Амаранта или мой знакомый, хотя они в меньшинстве. Таким, как они, трудно принять свою новую природу. Возможно, при жизни они были добрыми и светлыми людьми! Ведь вампир не сразу после превращения становится злобным монстром. Да и люди тоже не всегда бывают милыми.
— Расскажи мне еще об этом, — попросил я, когда он замолчал.
У него было так много сведений об интересовавших меня вещах, что я просто не мог удержаться. Наконец-то у меня появился шанс хоть что-то узнать о жизни Эмми, попытаться понять ее. Пусть теперь это не имело смысла, но я чувствовал, что, даже если больше никогда не увижу ее, это не помешает мне думать о ней всю оставшуюся жизнь.
— Я просто хочу сказать, что, похоже, ты прав, и она не такое уж чудовище. Так что можешь перестать корить себя за свой поступок. Конечно, убийство ужасно само по себе, но нам ли ее судить? Разве мы сами не являемся в каком-то смысле палачами?
Это были интересные вопросы, они помогли мне увидеть ситуацию немного в ином свете. Действительно, некоторые из наших жертв вели обычный образ жизни, у них даже могла быть семья, родные, которые не догадывались об их истинной сущности. Но это не останавливало нас в нашей работе, так что для кого-то мы тоже были безжалостными убийцами близкого человека. Мог ли я после этого судить ее?
Амаранта боролась с тем, что с ней случилось, как могла. И не ее вина, что она использовала лишь доступные ей способы.
— Как происходит превращение? Ты, кажется, сказал, что оно случается против воли? — задал я еще один очень интересовавший меня вопрос.
