Догадка осенила меня мгновенно, вернее, я уже подозревал что-то подобное, но сейчас лишь получил подтверждение. Он знал о том, что я собираюсь сделать, возможно, еще до того, как я сам это понял. И он помог мне осуществить мой план. Вообще-то, об этом можно было бы догадаться хотя бы по тому, как он смотрел на меня в то время, когда я вынашивал свой план. Странный это был поступок с его стороны знать и молчать, предоставив мне возможность самому принять решение.
Но почему он не остановил меня? Я решил задать отцу этот мучивший меня вопрос.
— Почему же ты все-таки позволил мне сделать это?
— Разве у меня был выбор? — ответил он вопросом на вопрос и замолчал.
Меня это не устраивало, и я нервно заерзал на месте, давая понять, что жду продолжения.
— Просто я подумал, что, если бы на ее месте была твоя мама? Если бы вампир в ту ночь не просто убил ее, а сделал из нее себе подобную? Как бы поступил я? Смог бы я позволить ей погибнуть? Я так и не нашел ответа. Видишь, не так уж и далеко я ушел от тебя.
— Спасибо, папа, — теперь называть его так было гораздо проще. — Я хочу, чтобы ты понял, что мне было нелегко принять это решение, но я не мог поступить по-другому.
— Я постараюсь понять, Влад. Дай мне лишь немного времени, — он замолчал.
Было так здорово сидеть с ним рядом в тишине! Теперь у нас появилась, наконец, возможность лучше узнать друг друга. Забавно было думать, что этому мы были обязаны вампиру, пусть даже и самому прекрасному в мире. Если бы не Амаранта, возможно, мы так и прожили бы всю отпущенную нам жизнь как два чужих друг другу человека.
Не знаю, сколько мы просидели, наслаждаясь присутствием друг друга и той нитью любви и взаимопонимания, которая отныне связывала нас. Оксана успела за это время приготовить ужин и теперь звала всех к столу. Мы поднялись и пошли в дом.
Я входил в кухню не без страха. Что скажет мне Глеб? Отец упомянул, что я могу не волноваться на его счет, но все же мне было не по себе. Все уже собрались на кухне. Пахло божественно, и я понял, что очень хочу есть. Несмотря на все мои злоключения, я был еще способен на простые человеческие чувства вроде голода.
Я сел за стол вместе со всеми. Мне казалось, ужин должен пройти в неловком молчании, но Ксюша, Дима и Данил весело болтали о всякой ерунде, стремясь таким образом разрядить обстановку, и даже Оксана иногда принимала участие в беседе. Отец, хоть и помалкивал, все же выглядел довольным. Один Глеб был хмур, но все равно чувствовалось, что он уже не так сильно ненавидит меня. Не знаю, что сказал ему папа, но он явно уже не был так решительно настроен против меня. Я чувствовал, что жизнь налаживается, и, если бы не разлука с Эмми, она вообще была бы прекрасна.
