запретил правоверным пользоваться посудой из драгоценных металлов; он сказал, что золотые блюда и кувшины будут даваться только в раю. Пророк Магомет указал людям при жизни пользоваться фаянсом. А на Востоке слишком привыкли к металлической посуде, чтобы забыть ее, но, с другой стороны, не хотели ссориться с Магометом.
И вот на помощь поспешили гончары, которые стали применять поливу, называемую «люстр»[75], и сумевшие придать фаянсовой посуде вид металлической.
Люстрированный фаянсовый кувшин сверкает, как если бы он сделан был из чистого золота, а фаянсовые блюда подобны серебряным, как если бы по ним разлили нефть и появились бы радужные разводы.
Персы покрывают люстром изразцы — глиняные плитки, украшенные прекрасными рисунками, которыми облицовывают стены домов; в городах у них строения, словно бы выкованные из золотых самородков! На изразцах, которыми покрыты стены, в комнатах — тонконогие антилопы, длинноухие зайцы, славные нарядные человечки.
Персы — единственный народ среди мусульман, который не считает грехом изображать живые существа. Они полагают, что Магомет, запретивший подобные изображения, что-то напутал. Говорят, что когда в Персию приезжали татарские послы и им отвели комнаты, отделанные расписными изразцами, то послы соскоблили головы зайцев, антилоп и человечков.
А как прекрасны кувшины, и вазы, и кружки, созданные персами из фаянса! Они синего, и зеленого, и красного цвета, они покрыты густыми узорами; увы, судьба несправедлива к персидским фаянсам, — китайский фарфор персам нравится больше, и теперь они ему отдают предпочтение перед собственным фаянсом.
Персидский фаянс больше никто не считает прекрасным, он отступил, а ремесло, конечно, пришло в упадок, о чем я не перестаю сожалеть до сих пор. И я не могу спокойно вспомнить кувшин, который нашли в руинах персидского города Рея, разграбленного и сожженного ордами Чингисхана[76], на кувшине том были написаны слова печали и скорби:
«В пустыню уходя, где от возлюбленной я буду далеко, пишу. Та, что жива в моих воспоминаниях, найдет прохладу, когда приблизит к губам этот кувшин».
Гончары вместе с другими ремесленниками покидали город, и рука мастера была слишком поспешна, выводя слова прощанья на глиняной поверхности этого кувшина-письма…
Мастер Фридрих умолк. Молчал и мастер Врум — он думал о судьбе далекого собрата по ремеслу…
3. Вечер второй
А на другой день они снова собрались в «Китайском секрете», и мастер Фридрих продолжил свой рассказ:
