Как мы уже говорили, были и веселые безобидные каламбуры. Пародируя намечавшиеся уже тогда, но еще неуклюжие хозяйственные связи между Петербургом как самостоятельным субъектом Российской Федерации и независимой Украиной, президентом которой в то время был Л. М. Кравчук, петербургские острословы предложили актуальный лозунг: «Бизнесмены Киева и Петербурга, создадим новую фирму „Собчук и Кравчак!“».
До того как стать мэром, Собчак работал председателем Ленинградского совета народных депутатов. Председателем исполкома Ленсовета в то время был А. А. Щелканов – общественный деятель, порядком подзабытый современными петербуржцами. Обратимся к городскому фольклору. Вспомним, как бесславно закончилась великая партийная битва с «зеленым змием», как на безбрежном пустынном поле этой исторической брани, словно грибы после дождя, выросли ларьки и ларечки, лотки и прилавки, где услужливые коробейники предлагали винно-водочные изделия неправдоподобно широкого ассортимента. Но самым любимым кушаньем петербургских алкоголиков и тогда оставалась родная русская водочка привычного разлива: пол-литра и маленькая, которые на языке освободившихся от политической опеки обывателей назывались: «Собчак и щелканчик».
12 июня 1991 года в ходе проведенного в Ленинграде референдума 54 % горожан решительно высказались за возвращение городу его исторического названия. Город вновь стал Санкт-Петербургом. Более полугода, предшествовавшие этому событию, были ознаменованы острейшей борьбой мнений, непримиримым противостоянием сторон и небывалой творческой энергией всех без исключения ленинградцев. Фонтаны народного творчества, что называется, били ключом. Диапазон вариантов и предложений названия города варьировался от Петербурга, предлагавшегося воинственными атеистами, кажется, единственно ради отрицания ненавистной приставки Санкт, до примирительного Невограда. Конечно, такой всплеск мифотворчества был спровоцирован предстоящим референдумом. Но и на протяжении всей истории Петербурга название его в фольклоре всегда претерпевало изменения – то ли просто в угоду тем или иным социальным условиям, то ли для более яркой, более выразительной характеристики этих условий. Причем, чаще всего для этого использовались имена власть имущих.
Уже в XVIII веке официальное название Санкт-Петербург уживалось с более демократическим Петроград – названием, в котором горожане хотели видеть имя основателя своего великого города. И даже обиходное Петербург, без официальной приставки Санкт, было гораздо ближе и понятней простому человеку. Надо заметить, что каждое из приведенных вариантов названий несло в себе ярко выраженные сословные признаки, о которых с тонкой иронией писал ленинградский писатель Леонид Борисов в повести «Волшебник из Гель-Гью»: «Был поздний холодный вечер… Питеряне в этот час ужинали, петербуржцы сидели в театрах, жители Санкт-Петербурга собирались на балы и рауты».
