(ст. 17-23). Что же далее говорит он? Каков будет конец бедствия? Посему, царь, да будет благоугоден тебе совет мой: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой (ст. 24). Для чего ты говоришь: искупи, и силу врачества подвергаешь некоторому сомнению? Не потому я сказал: искупи, что сомневаюсь, — нет, я желаю внушить ему страх и показать, что он согрешил выше всякого врачества и всякого прощения. Если и после таких слов он не освободился от безумия, то тем больше, если бы не было высказано сомнения. Ту же цель имеет в виду Бог и в других местах, когда напр. говорит чрез пророка: хотя бы ты умылся мылом и много употребил на себя щелоку, нечестие твое отмечено предо Мною, говорит Господь Бог (Иер.2:22); и еще: может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? (Иер.13:23). Как там он не допускает отвергнуть покаяния не для того, чтобы более устрашить, так и здесь Он сказал: искупи, желая показать бездну грехов. А почему не сказал: смирись, признай Бога? Если царь за это страдает, как и сам он говорит то для чего ты советуешь другое? Он сказал: Всевышний владычествует над царством человеческим. Что же, я наказываюсь для того, чтобы другие вразумились? Нет, не желая открывать ясно во сне, Бог сказал: дабы знали живущие, а Даниил говорит: Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет. Видишь ли, как здесь говорится о смиренномудрии? Во сне, говорит, предложено такое врачество, а я укажу и другое. Так бывает, например, когда гневается начальник, сам он ничего не говорит, а кто-нибудь из его приближенных, подошедши к виноватому, говорит: сделай то и то, дай денег, и не раз, и мы можем избавить тебя от угрожающих бедствий. Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: "тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!" Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него — как у птицы (ст. 28-30). Вот определение свыше постигшее самого Навуходоносора. И все до конца исполнилось. Ты не ценил, говорит, человеческого благородства, поэтому пал до низости зверей. Ничто не могло быть постыднее этого, ни то, если бы Бог сделал его бедным, или узником, или кем-нибудь другим подобным. Впрочем, Он не лишил его естественного благородства, не сделал тела его звериным, но то, чем отличается человек от бессловесных, Он довел до зверского состояния. И сделал это так, что и другие могли узнать это по его пище, по виду. Чему же мы научаемся из этого? Тому, что, хотя бы с нами и не случилось ничего подобного, мы бываем нисколько не лучше бессловесных, если впадаем в гордость, или в другую зверскую страсть. Многие и ныне, подобно Навуходоносору, имеют душу зверя. Послушай Матфея, который говорит:
