Он обхватил ее ягодицы и приподнял повыше — ее ноги обвили его талию. Тело Ребекки помнило о том, как хорошо было им вместе. Пять лет не смогли стереть память о том блаженстве...
Но даже сейчас, когда она вся дрожала от желания, частица ее мозга оставалась холодной и рациональной. И она отдала приказ своим ногам — опуститься вниз, остановиться, пока не поздно. Алехандро снова приподнял ее ноги, побуждая их раздвинуться.
— Ты такая горячая. Словно огонь.
Что-то внутри нее сломалось — она потеряла голову.
Он не прекращал ласкать ее, гладить между ног.
— Остановись, — сказала она, борясь со своей реакцией.
— Ты уверена? — Его пальцы все быстрее ласкал ее чувственную плоть, доставляя все большее наслаждение.
— Да, остановись! — выдохнула она.
Слишком поздно. Волна наслаждения взметнулась ввысь, захлестнув ее давно забытыми ощущениями. Разум ее отключился, когда Ребекка, застонав, содрогнулась в его руках.
Алехандро продолжал ласкать ее, продлевая удовольствие.
— Алехандро, — выдохнула она, когда он приник к ее уху, прошептав что-то на испанском. — Насчет отеля...
Она почувствовала, как он напрягся.
— Да, насчет отеля, — сказал он, мгновенно отпрянув от нее. — Назови свою цену, Ребекка. Сейчас я готов исполнить любое твое желание.
Холод сквозил в его словах, и от этого кровь ее мгновенно остыла.
— Я совсем не об этом...
— Конечно, нет. Ты хочешь получить от меня гораздо больше. Как часто тебе приходилось ложиться под мужчину, чтобы получить желаемое?
Ребекка толкнула его в грудь и бросилась к лестнице. Никогда еще она не ощущала себя такой оскорбленной.
— Как ты смеешь?! Я не дешевая проститутка...
— Нет, ты достаточно дорогая...
— Не прерывай меня! — закричала она. — Ты жестокий, страшный человек, и ни одна женщина не могла бы любить тебя долго! Неудивительно, что жена твоя ушла после смерти Анны... — Ребекка прикрыла рот рукой, но было поздно.
Желваки заиграли на его скулах, когда он взглянул на нее.
— О, боже, прости меня. Я не хотела этого говорить.
— Нет, ты сказала то, что хотела сказать. — Алехандро прижал ее к лестнице. — Ты лжешь самой себе, Ребекка. А я знаю правду. — Он склонился к ней, его дыхание обожгло ее щеку. — Запомни: если ты снова захочешь одурачить меня, то имей в виду — победа всегда будет за мной.
Горестное чувство охватило Ребекку, когда она взглянула на его гордое и холодное лицо. Он так изменился за пять лет...
— Как ты можешь говорить о своих победах, Алехандро, если они делают тебя таким несчастным?
