— Сорок, — промолвила одна девица.
— Сюда, — подтвердила другая, подставляя ему ящик, битком набитый деньгами.
— Дорогие мои, — мягко ответил Лепсиус, — я беру больше.
И, отстранив их рукой, он прошел прямо в гостиную к своему коллеге.
У Бентровато шел прием. Множество людей дожидались его, развлекая себя всевозможными занятиями, приспособленными к услугам пациентов в комнатах для ожидания. Тут были книги на всех языках, домино, шахматы, вышиванье и вязанье для дам, игрушки для детей, прохладительные напитки.
Пройдя в соседний зал, а оттуда в рентгеновский кабинет, Лепсиус остановился.
В кабинете было полутемно. Красная лампочка тускло освещала комнату. За ширмой перед экраном стоял человек, подвергнутый действию рентгеновских лучей. Лепсиус не мог разглядеть его внутренностей и видел лишь тень от небольшой и продолговатой головы да руку, небрежно закинутую за спинку стула и выступавшую из-за ширмы.
Лепсиус сел равнодушно в кресло, дожидаясь конца сеанса. Он рассеянно смотрел туда и сюда, испытывая неодолимый приступ зевоты. Как вдруг, совершенно случайно, глаза его задержались на вышеупомянутой руке.
Что такое… Где, — черт возьми! — где видел доктор Лепсиус эту руку, худую, слабую, с припухшими сочленениями?
Но сколько он ни напрягал память, ответа не приходило. Пальцы лежали все так же безжизненно, потом внезапно скрючились, будто схватились за что-то, скользнули и исчезли.
Бентровато выпустил своего пациента из боковых дверей кабинета.
— Здравствуйте, здравствуйте, Лепсиус. Чем могу?
— Здравствуйте, Бентровато. Кто это у вас был?
— Вы хотите проверить, соблюдаю ли я профессиональную тайну?
Лепсиус с досадой покосился на коллегу.
— Я заехал к вам, достопочтенный друг, с просьбой произвести рентгенизацию одного дегенеративного субъекта. Чем скорее, тем лучше.
— Хорошо, в первый же свободный час. Постойте-ка, запишем: «28 августа будущего года в 4 1/2 часа дня».
Бентровато занес это к себе в блокнот и копию записи с улыбочкой протянул своему коллеге.
Широкое лицо Лепсиуса не выразило ничего, кроме благодарности. Но на лестнице он сжал кулаки, побагровел и со свирепой миной подскочил к швейцару:
— Кто тут сейчас прошел, а?
Швейцар флегматически повел плечами:
— Многие проходили… Фруктовщик Бэр… Профессор Хизертон… Штурман Ковальковский…
Лепсиус сел в автомобиль, тщательно похоронив у себя в памяти три услышанных имени.
