— …железной рукой! — прервал генерал, звякнув галунами.
— …то у Кресслинга будет могучая опора против этих пошлых людей, именуемых коммунистами.
— Тсс! — прошептал генерал.
В дверь постучали. Лакей принес на подносе карточку русского вельможи, князя Феофана Ивановича Оболонкина. Князь жил уже третий год в Нью-Йорке, занимая комнату N_40 во втором этаже, и все счета, получаемые им, посылал главе русского эмигрантского правительства в Париже, содержавшему своих «придворных» и «дипломатических представителей». Злые языки, впрочем, уверяли, что в Берлине, Риме, Мадриде и Лондоне также имеются правящие династии русского престола и что дипломатический корпус имеет тенденцию к постоянному приросту населения, но это уже относится к области статистики, а не беллетристики.
Генерал посмотрел на карточку и утвердительно кивнул лакею. Дверь снова отворилась, и на этот раз в комнату влез боком крошечный старикашка с моноклем в глазу, красным носом и дрожащими ножками, сильно подагрическими в суставах.
— Мое почтение, Гибгельд! Добрый вечер, виконт! Поздравляю с приездом. Очень, очень рад. Газеты, знаете ли, стали какими-то неразборчивыми. Перепутали день тезоименитства его величества, самодержца всея Тульской губернии Маврикия Иоанновича со спасением на суше и на водах генерала Врангеля, и я из-за этого должен был опоздать к вам: с самого утра принимаю депутации.
— Как? — рассеянно переспросил генерал. — Маурикий? А, да, да. Тульская губерния! Это претендент группы народных сепаратистов, известной под именем «Россия и самовар». Знаю, знаю. Садитесь, князь, вы ничуть не опоздали. Мы поджидаем еще кой-кого…
— Кстати, — промямлил виконт, — милейший Оболонкин, ваш сосед перед отъездом не дал вам никаких поручений?
— Вы говорите о синьоре Грегорио Чиче? Нет, он только сообщил, что непременно появится в нужную минуту. — С этими словами Феофан Иванович потянулся к столику, где у генерала лежали гаванские сигары.
— Странный человек этот Чиче! — понизив голос, заговорил виконт. — Уезжает и возвращается, как волшебник, ни разу не пропустив важной минуты. Никому не отдает отчета, вертит Кресслингом и каждым из нас как хочет.
— Он великий гипнотизер, — заметил генерал, — он необходим Кресслингу.
— Да-с, крепкий человек. Насчет дамского пола — можете быть уверены, я слежу — крепость необычайная и полнейший нейтралитет, — вмешался князь Феофан, — не то что банкир Вестингауз. Этот в ваше отсутствие… вы прямо-таки не отгадаете!
