8. Тацит, Annales I 16
Таково было положение в Риме, когда в Паннонских легионах вспыхнуло восстание без всяких новых причин, кроме того, что перемена государя [57] указывала возможность смут и виды на добычу от междоусобной войны. В летних лагерях находились вместе три легиона под начальством Юния Блеза… Был в лагерях некто Перценний, когда-то предводитель театральных клакеров, а потом рядовой солдат, человек дерзкий на язык, научившийся благодаря театральной практике составлять сходбища. Он стал людей неопытных и таких, которые беспокоились относительно военной службы после Августа, мало-помалу волновать в ночных заговорах или, когда день склонялся к вечеру и лучшие солдаты удалялись, собирал в кучу дурных.
17. Наконец, когда были уже готовы и другие агенты возмущения, он, как бы обращаясь с речью к народному собранию, спрашивал их: «Зачем вы повинуетесь, словно рабы, немногим центурионам и еще меньшему числу трибунов? Когда вы осмелитесь потребовать облегчений, если не приступите к новому и еще непрочно сидящему государю с просьбами или оружием? Довольно мы уже в течение нескольких лет грешили беспечностью, — так как старые из нас служат по тридцати или по сорока лет и большей частью с телом, изувеченным ранами. Даже и для вышедших в отставку служба не кончается, а, находясь у знамени (ветеранов), они под другим названием переносят те же самые труды. И, если кто у нас переживает столько приключений, того тащат еще в далекие страны, где под именем пахотной земли мы получаем сырые болота или невозделанные места на горах. Но самая служба в войске тяжела и не дает ничего: душа и тело оцениваются по десяти ассов в день. На эти деньги приходится покупать платье, оружие, палатки, на эти деньги откупаться от жестокости центурионов, покупать увольнение от военных работ. Но все-таки бичевания и раны, жестокая зима, мучительное лето, лютая война или ничего не приносящий мир останутся нашим всегдашним жребием. И нет для нас иного облегчения, как вступать в службу на определенных условиях, чтобы нам платили по денарию [58] в день, чтобы шестнадцатый год службы был окончательным, чтобы нас не удерживали сверх него при знамени, но чтобы в том же лагере награждали чистыми деньгами [59]. Разве преторианские когорты [60], где солдаты получают по два денария и возвращаются к своим пенатам после 16 лет, берут на себя больше опасностей? Мы ничего не говорим дурного о караульной службе в Риме, однако мы, живя среди диких народов, видим неприятеля из наших палаток»…
