В действительности против таких людей почти не принимают репрессивных мер. Не считая опасности, которую представлял или не представлял для жизни здорового коллектива «коммунистический червяк», зародившийся сам собой, речь шла о протесте против вечного голода, превратившемся в любовь к этому странному учению, суть которого он никогда не мог понять, но лозунг которого «хлеб голодным» был ему доступен, мало того, наполнял смыслом его существование.
С другой стороны были хозяева, светловолосые и румяные, умелые и нагловатые администраторы, обращавшиеся к нам на своем ломаном языке:
— Это город не туристический, я дам вам гида, который покажет вам все установки за полчаса, а потом, будьте так добры, не беспокойте нас больше, потому что у нас очень много работы.
Надвигалась забастовка. И проводник, верный пес своих хозяев-янки, говорил нам: «Безмозглые гринго, теряют на забастовке тысячи песо в день, из-за того что отказывают в грошовой надбавке бедным рабочим; вот когда выберут моего генерала Ибаньеса, всему этому придет конец». Ему вторил мастер с душой поэта: «А вот знаменитые уровни, которые позволяют использовать весь минерал. Многие, вроде вас, расспрашивали меня о разных технических деталях, но редко кто интересовался, скольких жизней это стоило, да я бы и ответить не смог, но большое спасибо за вопрос, господа доктора».
Холодное умение и бессильная злоба рука об руку спускаются в великий рудник, помимо ненависти объединенные общей необходимостью выжить и следить друг за другом; посмотрим, настанет ли день, когда какой-нибудь шахтер с удовольствием возьмет кайло и пойдет отравлять свои легкие, сознательно этому радуясь. Говорят, что там, откуда долетают красные языки пламени, озаряющие мир, это так. Я не знаю.
Чукикамата похожа на сцену в духе современной драмы. Нельзя назвать ее некрасивой, но красота эта лишена изящества, она подавляет и холодна как лед. Когда приближаешься к руднику, то кажется, что все окружающее сосредоточилось здесь, чтобы вызвать у человека ощущение удушья. После двухсот километров пути наступает момент, когда слабый зеленый мазок, которым деревушка Калама вторгается в серое однообразие, воспринимается с шумной радостью, как оазис в пустыне. И какой пустыне! Климатологический наблюдательный пункт, расположенный в Монтесуме, неподалеку от «Чуки», квалифицировал здешний климат как самый сухой в мире. Без единого кустика, который мог бы вырасти на этих селитряных землях, холмы, беззащитные перед яростью ветров и дождей, изогнули свои серые, преждевременно состарившиеся в борьбе со стихиями хребты, покрытые старческими морщинами, не соответствующими их геологическому возрасту. Сколько их, составляющих эскорт своего знаменитого собрата, хранят в своем чреве похожие богатства, ожидающие, пока железные челюсти механизмов не пожрут их недра с неизменной приправой в виде человеческих жизней — жизней тех безымянных бедолаг, которые гибнут в этой битве в тысяче ловушек, которыми природа окружила свои сокровища, с одной лишь единственной мечтой — заработать себе на кусок хлеба.
