В Манагуа пробыли еще два дня — здесь проводилась матчевая встреча между национальными боксерскими командами Никарагуа и Сальвадора. Мне была предложена роль арбитра, на что я согласился с удовольствием по двум причинам. Первая заключалась в возможности несколько поправить наше финансовое положение, вторая — в желании посмотреть обе команды «в деле», чтобы составить представление об уровне их подготовки. К моему удивлению, уровень технического мастерства большинства боксёров оказался довольно высок. Нелишним оказался и приличный гонорар, выплаченный мне за судейство.
Утром отправились по уже знакомому пути в Чинандегу, где пересели в попутную машину, идущую на границу. Уже к одиннадцати утра были на месте. Никарагуанские пограничники встретили нас как старых знакомых, без очереди оформили наши документы, порадовались за нас. Победителями пересекли памятный мостик, гордо посматривая по сторонам. Подойдя к окошку иммиграционной службы, с каменным выражением лица, протянул наши паспорта дежурному офицеру. Тот стал внимательно, не торопясь, их рассматривать. Его спокойствие мне не понравилось. Наклонившись, заглянул через окошко в офис. Супериора на месте не оказалось. Зато все остальные участники нашей прошлой встречи — налицо. Один из офицеров, говорящий по-английски, зачем-то пригласил в офис Стасика. Выяснилось, что их начальника вызвали в Тегусигальпу и его сотрудников интересовало, зачем мы так сильно «наехали» на него — ведь, по их мнению, можно было решить дело миром… Дурные предчувствия навалились на меня, когда я увидел, что наши паспорта заняли привычное уже место в ящике письменного стола. Трёхчасовое ожидание и… очередная депортация на никарагуанскую сторону! Думаю, наш враг дал бы в десять раз больше, чем хотел получить с нас, за одну только возможность хоть одним глазом посмотреть на меня в этот момент с безопасного расстояния! Когда рассудок взял верх над эмоциями и ко мне вернулась способность соображать, я кинулся к телефону. Никарагуанский начальник службы эмиграции дал мне телефон российского посольства в Манагуа и даже любезно позволил воспользоваться служебным аппаратом. Евгений Юрьевич, до которого я дозвонился, выслушал меня и попросил перезвонить через пятнадцать минут, в течение которых он попробует связаться с гондурасскими дипломатами. Через четверть часа он посоветовал нам выехать на другой пограничный пункт, Лос-Манос, находящийся севернее Гвасауле. И выразил уверенность, что там у нас проблем не будет, С помощью всё тех же пограничников, сели в попутную машину, идущую в город Лион, откуда лишь вечером добрались до Манагуа. Автобусного центрального вокзала в Манагуа, как и в большинстве Центральноамериканских стран, нет. Автобусы отходят в разных направлениях с различных городских рынков. А их в столице чуть ли не десяток! А если учесть, что после страшного землетрясения 1979 года здесь высоких домов не строят и Манагуа занимает огромную площадь, добраться с одного «меркадо» (рынка) до другого с вещами — проблема, особенно если такси, как в нашем случае, непозволительная роскошь. Автобусное же сообщение между рынками отсутствует. Физическая и моральная усталость была так велика, что решили заночевать прямо на рынке, хотя здесь (впрочем, как и в других латиноамериканских странах) это небезопасно. На наше счастье, хозяин аптеки, молодой парень, говорящий по-английски, ночующий прямо у себя, в «фармации» (аптеке), пригласил нас к себе, где, расстелив на полу газеты и кое-что из своей одежды (спальный мешок мы забыли в Панаме у Джонни) мы и провели ночь.
