Трапс засмеялся. Это очень смешная игра, заявил он, надо ее непременно ввести в «Шларафии».
— Не правда ли? — обрадовался защитник. — Прямо оживаешь. Я совсем было зачах, милый друг, после того как вышел в отставку и оказался без дела, без своих привычных занятий и должен был в этой деревушке доживать свой век. — Что здесь может случиться? Ничего, только фён дает себя знать, вот и все. Здоровый климат? Без духовной деятельности — смехотворно. Прокурор был при смерти, у нашего хозяина предполагали рак желудка. Пиле страдал диабетом, я возился с повышенным давлением. Таков был результат. Собачья жизнь. Изредка мы собирались вместе, грустили, с тоской говорили о нашей старой профессии, о былых успехах — наша единственная скудная радость. И тут прокурору вдруг пришла мысль ввести эту игру, судья предоставил свой дом, а я свое состояние — ну да, я холостяк и, будучи не одно десятилетие адвокатом верхушки общества, отложил хорошенькую сумму, мой милый, трудно поверить, как оправданный разбойник из высоких финансовых кругов щедр к своему защитнику, это граничит с расточительством, — и наша игра стала источником нашего здоровья. Гормоны, кишечники, поджелудочные железы стали снова действовать безупречно, скука прошла, снова появились энергия, молодость, гибкость и аппетит. Видите? — И он, невзирая на свое брюхо, сделал несколько движений, которые Трапс с трудом разглядел в темноте. — Обвиняемых обычно играют гости, — продолжал защитник, после того как снова уселся. — Иногда местные жители, иногда туристы, а два месяца назад нам удалось приговорить немецкого генерала к двадцати годам тюрьмы. Он был здесь проездом с супругой, только мое искусство спасло его от виселицы.
— Грандиозно, — изумился Трапс, — такая деятельность! Но с виселицей — это что-то уж слишком, вы преувеличиваете, уважаемый господин защитник, ведь смертная казнь отменена.
— В практике государственного судопроизводства, — уточнил защитник, — но мы в нашей частной юридической практике ввели ее снова: именно возможность вынесения смертного приговора придает нашей игре такую напряженность и такое своеобразие.
— И палач тоже есть у вас, вероятно? — засмеялся Трапс.
— Разумеется, — подтвердил защитник с гордостью. — Пиле.
— Пиле?
— Удивлены, да?
Трапс судорожно глотнул.
— Ведь он скотовод и поставляет вина, которые мы здесь пьем.
— Трактирщиком он был всегда, — усмехнулся защитник добродушно. — Государственной деятельностью занимался только по совместительству. Почетная обязанность. Был одним из опытнейших специалистов своего дела в соседней стране, теперь уже двадцать лет как на пенсии, но все еще не утратил своего мастерства.
