Но я обдумывал свой план,
Как щеки мазать мелом,
А у лица носить экран,
Чтоб не казаться белым.
И я в раздумье старца тряс,
Держа за воротник:
— Скажи, прошу в последний раз,
Как ты живешь, старик?
И этот милый старичок
Сказал с улыбкой мне:
— Вам, молодой человек, я так понимаю, не интересно!
— Очень интересно, — бормочу я. — Отстань…те.
Тишина. Затишье перед бурей. Рядом с партой — Альберт Иванович. Приторный запах афтешейва, мешки под глазами, капиллярная сеточка, как у гипертоников — все в нем несимпатично. И он ненавидит неконспектирующих. Моя ненависть к шпротам в сравнении с этой его ненавистью — ничто!
— Вам мне экзамен сдавать, молодой человек! — говорит Заблудов. — А вы, значит, беллетристику изучаете. Хамите. Покажите-ка ваши лекции.
— Не покажу. У меня их нет. Это пустая тетрадь.
В аудитории раздаются сдавленные смешки.
— Надеетесь на чудо?
Я киваю.
— Чудес не бывает. Не бывает черной и белой магии, философского камня, единорогов, привидений, инопланетян, русалок, оборотней, гномов и эльфов. И Карлсон не влетит в окошко, жужжа моторчиком, улавливаете? — спрашивает Альберт Иванович. — Вы в реальности!
Взрыв хохота.
— Почему чудес не бывает?
Заблудов, уже возвращавшийся на трибуну, останавливается.
— Не задавайте глупых вопросов!
— А вы не давайте однозначных определений, если недостаточно хорошо разбираетесь в предмете, — я все-таки нарываюсь на скандал, он меня достал. — Чудеса бывают.
— Заткнись, — шипят мне сзади.
— Ваши знания поверхностны, — продолжает Заблудов. — Вы чересчур экзальтированны. Неадекватно реагируете. Вам бы побеседовать со специалистом. Мой друг, Геннадий Федорович, великолепный, знаете ли, психиатр, я могу чиркнуть номер телефончика…
— Обойдусь.
— Он бы вам прописал таблеточки… от ваших чудес.
Покатуха в зале.
Я опускаю голову, прячу «Алису». Мне стыдно за свой дурацкий порыв.
— Он своих мертвецов до чего довозил — ему башню стало клинить! — это доброжелатели.
— Достаточно, коллеги! — басит Альберт Иванович. — И, кстати, — он смотрит на часы. — Время нашей встречи истекает…
В копилке студентов политеха есть любопытная история. У них был препод по сопромату: гнида гнидой — из-за него кучу народа отчисляли. Так студенты скинулись ему, еще живому, на шикарный гроб. Покупку доставили по адресу. Ноль эффекта. Тогда ему каждое утро мелом стали вести на двери обратный отсчет: десять, девять, восемь, семь дней… Препод получил микроинфаркт и вскоре свалил в другой город.
