Стругает эта, как редиску;
Одна отрезала кусок,
Другая — то-то было крику, писку, —
Насыпав на руку песок,
Мизинец с плачем точит о брусок…
Трепещет каждое сердечко:
Ах, только б подошло колечко!
Хотя б вот так, хотя б на волосок…
И первыми пришли на королевский вызов
Принцессы, дочери маркизов,
Чья кровь прозрачна, кость тонка,
А пальцы — толще перстенька.
Вослед ведут девиц бароны,
Князья и важные персоны,
Но сколько их ни шло без меры и конца,
Их вид не обманул кольца.
Тогда гризеток милых стайки
Защебетали у ворот.
Ну что ж? Признаюсь без утайки, —
Порой казалось, что кольцо вот-вот…
А все же пальчики — те толще, эти шире,
Оно отвергло всех; и скорбь настала в мире.
Вот наконец король готов
Принять кухарок и батрачек,
Пастушек, скотниц, нищих, прачек —
Ну, словом, мелочь всех сортов, —
Шеренгу армии крикливой
Охотниц за судьбой счастливой,
Корявых лап, горластых ртов,
Хоть ясно, что такому люду
Не более доступна честь
В колечко пальчиком пролезть,
Чем, скажем, сквозь иглу пройти верблюду.
Итак, дошли они до дна.
Осталась им теперь одна
Ослиной Шкуры грязная десница.
Но кто ж поверить мог тому,
Что в шкуре прячется царица?
Один лишь принц промолвил: «Почему?
Пусть и она…» И стали все смеяться,
Едва не вслух над бедным издеваться:
«Мартышки нам на троне — ни к чему!»
Но в дивный миг, когда из-под ослиной кожи
Явился кулачок, на лилию похожий —
Да, да, на лилию в лучах зари! —
Когда колечко роковое
Обвило палец как живое,
Все ахнули: что там ни говори,
Весь двор от верха и до низа
Никак не ожидал сюрприза.
«Скорее к королю!» — раздался общий шум.
Но, — заявила с гордостью девица, —
Она не может королю явиться,
Пока ей не дадут переменить костюм!
И то сказать — покрой ее одежды
Мог вызвать шутки встречного невежды.
А час спустя, когда вдоль шумных зал
Она прошла своей походкой плавной,
Завистник бы и тот сказал,
Что роскоши одежд не видывали равной,
Что с теплым золотом кудрей
Соперничать не может блеск невзрачный
Рубинов, перлов, янтарей;
Что от дверей и до дверей
Пронзает встречных синий и прозрачный
Живой огонь ее огромных глаз;
Что талия ее стройней любой былинки;
Что чудо — каждый шаг, и каждый взор — алмаз,
Как будто на пленительной картинке;
Что дама каждая, будь трижды хороша,
Пред ней не стоит ни гроша.
Шумит веселый двор. Оркестры, угощенье…
Король себя не помнит — рад
Такой невестке, лучшей из наград,
И королева в восхищенье.
Молчит ликующий жених,
Мечтая в пламенном смущенье,
Чтоб их оставили совсем одних.
Все меры приняты ускорить срок желанный:
