Хотя склонности у нас были различные, никогда еще не было между братьями такой дружбы, какая связывала нас с Фениксом. Я проводил время за чтением, глотая все книги, что попадались мне под руку, равно хорошие и плохие. Вскоре я стал отличать хорошие от плохих, и первых оказалось так мало, что я почти досадовал на изощренность вкуса, которая столь ограничила круг моего чтения. Феникс же только и делал, что наряжался, стремясь ослепить окружающих своей красотой.
И вот отец наш умер, довольный, насколько может быть доволен умирающий, тем, что оставил нас в таком добром согласии. Но не успели его предать земле, как мы с братом в первый раз не сошлись во мнениях и заспорили друг с другом. Но в споре этом, очень пылком, каждый упорно желал уступить другому свои права. Феникс из кожи лез, доказывая мне, что я лучше него способен управлять государством и потому должен наследовать королю, а он, мол, благодарение богу, наделен такой наружностью, что, куда бы он ни направил свой путь, ему не придется бояться неудачи. Напрасно я приводил другие доводы, уговаривая его взойти на трон в нашем маленьком королевстве, я не смог его убедить. И вот после долгих пререканий мы наконец пришли к согласию, решив оба в один и тот же день отправиться на поиски счастья с тем, чтобы тот, кто первым добьется успеха, сообщил об этом другому и этот другой возвратился бы и вступил во владение нашим общим наследием. Мы поручили преданным министрам править королевством в наше отсутствие, и Феникс отправился в путь во всеоружии своей красоты, а я пустился странствовать с тем скудным запасом здравого смысла, который достался мне в удел.
Каждый поехал своей дорогой. Первое приключение, какое случилось со мной на моем пути, оказалось очень странным, хотя оно и не было сопряжено с опасностями или подвигами, какие выпадают на долю героев. К тому времени я побывал уже во многих странах, но ни в одной из них не видел возможности преуспеть. Однако, где бы я ни оказался, я старался изучить все достойное внимания. Я постиг разного рода тайны природы и в каждой стране примечал ее особенности, но все это не могло насытить моего любопытства.
Наконец я добрался до Черкесии, страны красавиц,[99] и был очень удивлен, что, пересекши королевство из конца в конец, не встретил ни одной женщины, которая заставила меня хотя бы восхититься ее наружностью. Я приписал это смене правительства, решив, что красавицы, которые, судя по рассказам, должны были попадаться мне на каждом шагу, разбежались во время волнений.
