И мышца, скрытая акрами распухшей кожи, устало пробормотала что-то в ответ, и негр знал, что ему предстоит жестокий труд. Глядя на огонь, он задавал вопросы бедру, голени, всем костям, которые он так хорошо знал и которые в прошлом были так же хороши для него, как ясные дни хороши для охотника, как старые скалы хороши для юных гор, как древние леса хороши для гордой молодой листвы, когда каждой весной к земле возвращается жизнь. И кости отвечали, что они износились от боли и огромного веса распухшей плоти. И тогда в страхе, со сморщенным, взмокшим от пота лицом, ибо мощная рана опять вспыхнула острой болью, Небу вскричал, обращаясь к вождю, стучавшему в груди:
«Сердце, скажи, я смогу довести полубвану до города белых? У меня хватит сил пройти этот путь?»
Настали страшные минуты, когда он прислушивался к раздумьям вождя, прислушивался к медленным ударам молота в груди.
«Необходима ли расплата?» — наконец спросил вождь.
«Да, расплата необходима».
«А кто должен расплачиваться, Небу? Разве не ты потерпевший?»
«Я должен расплачиваться, — неуверенно ответил он. — Я должен заплатить потерпевшему».
«Тогда отчего же ты спрашиваешь? Разве ты хочешь порвать с заповедями твоих отцов?»
«А почему бы и нет? — выкрикнула его слабость. — Разве может полчеловека перехитрить винтовки белых и победить леопарда, не порвав с заповедями отцов?»
Но вождь, поняв его трусость, с грустью отвернулся от него.
Боль ослепила его, и он, медленно покачнувшись, грохнулся наземь в шести дюймах от яркого пламени.
— Чудеса в решете! — возбужденно воскликнул мальчишка, глазея на африканца, который, с трудом оторвавшись от земли, снова сел, прислонясь к стволу. — Генерал Небу, да ты чуть не загнулся!
Часом позже негр сказал, указывая копьем на отдаленную прогалину, где, как подсказывал инстинкт, и проходила дорога в Найроби:
— Вон за тем холмом дорога белых. Если я упаду, ты пойдешь один. Ты должен вернуться к белым.
Худое серое личико ринулось к нему:
— Один? Ты с ума сошел! Когда за нами идет леопард?!
Небу видел, как страх провел морщины по серому лбу и оттуда вниз по щекам до тонких, недобрых губ.
— Разве ты предпочитаешь остаться и умереть со мной?
— Умереть… вместе с тобой? — Ужас сорвался с губ шумным потоком слов. — Черный дурак! Дай мне винтовку! Дай мне винтовку! Дай мне винтовку! Дай мне винтовку!
Он ринулся к ней, бешено работая костылями. Похожая на птичью лапу рука впилась в ремень на плече Небу. С воем он потянул этот ремень вниз.
