Вопрос Лотты остался без ответа, а Огюст Птижан, постонав и поохав, послал ее за кофе. Спать ему не хотелось.
…Еще одно утро, за которым потянется еще один день, не сулящий Огюсту радостей. Солнце пробивается сквозь тростниковые жалюзи и разрисовывает пол желтым серпантином. Фарфоровая, умилительно наивная пастушка, приподняв пальчиками юбочку, кокетничает с розовым пастушком — безделушка стоит на прикроватной тумбочке по соседству с часами в кожаном складном чехле и вполне современным эбонитовым телефоном. Еще нет семи, а в комнате душно. Я лежу на спине и смотрю на телефон… Из кухни доносятся негромкий стук тарелок и запах проперченных сосисок. Микки хлопочет над завтраком.
Сосиски и стакан молока, прикрытый салфеткой, вплывают в спальню как раз тогда, когда эбонитовое чудо издает первый, неуверенно короткий звонок. Я лениво скашиваю глаза и проявляю слабый интерес:
— Кто бы это мог быть в такую рань?
Шарфюрер Больц ставит поднос на пуфик. Телефон вторично издает дребезжание и — после паузы — в третий раз затрачивает порцию электричества, дабы побудить нас поторопиться.
Лотта берет трубку.
— Говорите!
Для секретарши — слишком требовательно и сердито.
— Какой Шульц? Здесь нет капитана Шульца. Ошибка!
— Кстати, — говорю я, дождавшись, пока Микки положит трубку. — Соединитесь, пожалуйста, с Эрлихом и скажите, что я вряд ли встану сегодня.
— Уже звонила, — отвечает Лотта и пододвигает пуфик. — Вы спали, и я звонила из гостиной.
— Он ничего не просил передать?
— Штурмбаннфюрер не докладывает мне о делах!
Лотта аккуратно режет сосиску и, подцепив кусочек вилкой, собирается передать его мне, но стук парадной двери отвлекает ее, и я едва успеваю отклониться и сберечь глаза, в которые целится вилка.
— Осторожнее, Лотта, — говорю я недовольно и замолкаю с полуоткрытым ртом.
Фогель, штурмфюрер СС Фогель, находящийся, как мне известно, под домашним арестом, возникает на пороге спальни и останавливается, покачиваясь с пятки на носок. Он в форме. Фуражка с серебряными регалиями, черные перчатки, пистолет в желтой кобуре слева у пряжки пояса…
Микки первая приходит в себя.
— Как вы попали сюда? — вопрошает она и встает.
— Хайль Гитлер! — раздельно говорит Фогель и обводит комнату глазами. — Вы что, оглохли, шарфюрер!
— Хайль Гитлер…
— Мило развлекаетесь?
— Фогель… — начинаю я, понимая, что происходит неладное.
— Заткнись! — И к Микки:
— Сядь и не двигайся!
— Вы пьяны, штурмфюрер.
— О нет… В самую меру. Не двигаться, говорю тебе, дрянь!
