— Микки?
— Ну что за интуиция! Пинкертон и тот зарыдал бы от зависти… Хочу предупредить: у Микки один недостаток — она крайне любознательна. А в остальном просто клад: мила, покорна и домовита. С ней у вес хлопот не будет, благо, что бригаденфюрер просветил шарфюрера Больц о границах уступчивости.
«Житан» наконец раскурился, и я, полюбовавшись струйкой дыма, позволяю себе в свой черед воздать Эрлиху по заслугам.
— У вас божий дар быть сводней. Или нет?
Эрлих выпрямляется в кресле и складывает руки перед собой. Костяшки сцепленных пальцев белеют, а живой глаз, увеличенный стеклом очков, темнеет.
— Это последняя выходка, которую я прощаю… Хватит! Берите бумагу, Стивенс, и за дело! Пишите. «Я, Огюст Птижан, состоящий на службе в Сикрет интеллидженс сервис под именем Стивенса, добровольно и без нажима, руководствуясь личными соображениями, даю настоящую подписку в том, что обязуюсь постоянно информировать отдел IV-E5-5 Главного управления полиции безопасности и СД Германской империи о заданиях, получаемых мною от английской разведки, технических и иных средствах, передаваемых ею мне, и лицах, о деятельности которых в пользу стран — противниц Германской империи мне станет достоверно известно…» Да, не ошибитесь в наименовании отдела: первая цифра римская, остальные арабские… Что вам не нравится?
— Чертовски смахивает на одностороннюю перевербовку. Вот что я вам скажу!
— Без подписки Варбург не выпустит вас живым… Я все сказал, Стивенс!
Я и сам знаю, что все. Однако считаю нужным поторговаться. Англичане упрямы, и контрразведки всех стран мира осведомлены о том, что агенты СИС, как никто другой, умеют обставить свой переход на службу к конкуренту элегантным торгом.
— Вы загоняете меня в тупик, — говорю я с видимым колебанием.
— Никакого тупика! — возражает Эрлих. — Чистая проформа. Вы же знаете…
— Этот документ…
— Будет похоронен в моем сейфе. Слово чести, Стивенс!
Я скриплю пером, выводя строчки. Узкий почерк с наклоном влево. Острые окончания букв. Эксперты должны удостоверить, что текст исполнен в английской манере письма. Перечитав написанное, я ставлю подпись и число. Помахиваю листком, высушивая чернила.
— Я перееду сегодня?
— Да, к вечеру. Врач осмотрит вас, а из «Бон-Марше» привезут костюм.
— Мне можно будет выходить?
— Конечно. Вас будут провожать… не мешая…
— Согласен. А теперь ответьте все же на тот вопрос, который недавно задавали вы сами: что выиграл я?
— Тс!.. Экий вы, право!
