— Если бы я согласился на это, то хотел бы переспать с тобой, будучи без цепей. И еще — быть свободным в пределах камеры, пока тебя нет. И одетым.
— Что если ты попытаешься выпустить немного пара, пока будешь один и свободен?
Опять эта прядь волос упала ему на лоб.
— Я бы поклялся не делать этого.
— И ты никогда не нарушаешь свои клятвы?
— Нет, Сабина. Не нарушаю.
— Очень хорошо, демон. — Она подняла к нему ладони.
— Нет! Я не…
— Ты ожидал, что я откажусь? И все же я согласна. Внутри тебя возникнет ощущение рисунка. Мне говорили, что это не неприятно, но определенно ощутимо. Ты будешь знать, что я в твоей голове.
Она начала проникать в его мысли.
— Я сказал — нет!
— Слишком поздно. — Она отвернулась в сторону и сдунула что-то с одной из своих ладоней. Напротив стены возникла сцена, вытянутая из его мыслей.
В видении Ридстром был свободен и находился в этой камере вместе с ней, спокойно лишая ее чулок, скатывая их вниз по ноге бесконечно медленно. К тому моменту, когда он неторопливо стянул длинные перчатки с ее рук, она явно дрожала.
— Ты хочешь видеть меня, дрожащей в ожидании?
Он промолчал, просто глядя на то, как сам неторопливо расстегивает ее бюстье сверху вниз до ремня. Он оставил ее колье, но в его воображении оно больше походило на ошейник. Замелькала, изменяясь, сцена, показывая Сабину лицом к стене со связанными над головой руками.
— Ты хочешь меня связанную?
Она отвела взгляд от сцены, чтобы пристальнее взглянуть на реального Ридстрома. Он, казалось, смотрел на видение в страхе, но больше был удивлен, как будто действительно никогда не позволял себе даже мысли о том, как бы они развлекались.
Его член стал тверже, чем когда бы то ни было, встав перпендикулярно бедрам. Она снова взяла его в руки, лаская по всей длине от основания до головки, в то время как Сабина в видении боролась со своими путами.
— Неужели я хочу сбежать от тебя?
Когда он покачал головой, она спросила:
— Тогда что?
Она поглаживала его до тех пор, пока он не задрожал от удовольствия, но так как в таком состоянии он не мог говорить, она прекратила. Он, наконец, прохрипел:
— Я оставлял тебя на грани в течение многих часов.
Его рожки выпрямились, покрывшиеся потом мускулы, застывшие в напряжении, блестели в отблесках огня.
— Ты отчаянно пытаешься прикоснуться ко мне или к себе — сделать что-нибудь, чтобы кончить, — это все, о чем ты можешь думать.
В видении он скользил руками вдоль ее тела, захватывая и поглаживая обнаженную грудь. Потом он ударил по ее ногам, раздвигая их, и рывком сдернул с бедер трусики танга. Когда он нажал пальцем на ее клитор, стоя сзади, то застонал сквозь зубы и в видении, и рядом с ней на кровати.
