— Нравственно — нет. Я не ожидал быть обременённым одной из самых злобных женщин Ллора.
Сказанные раннее слова Оморта прозвучали в ее голове. Насколько, должно быть, демон разочарован…
— Одна из? Не номер один? — Она надулась. — Ну, всем нужно к чему-то стремиться. Интересно, я никогда не считала себя злобной. Только потому, что я как-то раз выкрала союзника?
Когда он нахмурился, она исправилась:
— Или убила кого-то, кто был готов помешать моей краже?
— Почему ты должна красть?
— А как еще я могу получить золото? Присоединившись к машинописному бюро?
— Возможно, ты могла бы обойтись и без этого.
— Невозможно. Ты должен иметь золото.
Золото — жизнь.
— Тебя ненавидят даже больше, чем это можно себе представить.
— Ты ненавидишь меня? — спросила она.
— Еще не знаю. Но, полагаю, это неизбежно.
Она мягко засмеялась:
— Ненавидеть меня все равно, что ненавидеть острый меч, который карает тебя. Он не виноват в том, для чего сделан.
— Меч может быть отлит повторно. Сделан снова.
— Только после того, как будет сломан. Вообрази, как болезнен огонь штамповочного пресса и как ужасно чувствовать сокрушительные удары во время первого создания. Зачем повторять всю эту боль?
— Чтобы на этот раз сделать его правильным.
Она решила закрыть эту тему.
— Сегодня вечером ты назвал меня tassia, когда я нежно ласкала тебя. Если это означает «порочная женщина», есть ли какой-нибудь мужской эквивалент?
— Ты не знаешь? Ты не умеешь говорить на языке демонов? — недоверчиво спросил он.
— Считается странным учить этот язык, и на нем запрещено говорить в замке. Так или иначе я знаю пять других языков. Пять — мой предел; реестр полон.
— Таким образом, ты не понимала меня, когда я проклинал тебя?
— Нисколько. Но ты достаточное количество раз назвал меня «злой» и «сукой» на английском, чтобы я могла догадаться.
Зазвонили колокола замка, раздаваясь в тишине.
— Они звонили в полночь, теперь в три? — Его голос был пропитан отвращением. — Почему в три? Это означает, что у вас есть злобный бог, которому надо идти кланяться? Жадный до крови жертвоприношений?
— У меня должна быть причина поклоняться? Как у тебя?
— Ты могла бы сделать хуже.
— Хочешь знать тайну, Ридстром? — спросила она. — Я поклоняюсь Иллюзии.
— Что это значит?
Она дотронулась до его лба, откидывая в сторону волосы:
— Иллюзия — скромная любовница Реального мира, которая приветствует его, когда он мрачен. Иллюзия — хитрость в дополнение к его мудрости веков, сладкое забвение его знаний. Щедрость в его нужде. Это то, что для меня свято.
