— Не бесплодную, — отозвался он, хотя внутренне усомнился, сделает ли Кадеон, что должен, если Ридстрома не будет рядом.
— Даже если твой брат как-то раздобыл Сосуд и сумеет отыскать секретную крепость Грута, меч не сработает. Конечно, колдуны поклоняются металлу, а Грут Кузнец к тому же умеет наделить его волшебными свойствами. Но… он не настолько могущественен, чтобы выковать смерть для бессмертного.
Силы стали возвращаться к Ридстрому, и он попытался вырваться из оков.
— Ты не разорвешь их, они зачарованы.
— Освободи меня, Сабина!
— Но я же только что поймала тебя, — отозвалась красотка капризным голоском.
Демон огляделся, ища пути к спасению. Они находились в темнице замка. Когда он правил Торнином, в этой тюрьме содержались мятежники и заговорщики. В комнате был умывальник и туалет, небольшая кровать, коврик на полу и щипцы для дров у очага. Ничего, что могло бы помочь ему.
К тому же он хорошо знал… никто не может сбежать из подземелий Торнина.
— Кажется, пора возвращаться к нашим делам, — она поставила кубок на прикроватный столик.
— Нашим делам? Все еще не передумала?
— Нет. Я даже более устремлена к цели, чем раньше. Я не проигрываю, Ридстром.
Он подтянулся вверх на своих оковах.
— Ты уже почти проиграла.
— Ах да, ты говоришь про свою знаменитую силу воли. Столь же сильную, как и твой логический ум и твое чувство справедливости. Но разве правильно было душить меня?
— Ты мой враг.
Сводящее с ума напряжение в чреслах удвоилось.
— Враг, которого я уничтожу при малейшей возможности.
Сейчас он говорил жестко, в голосе звучала сама смерть. И только он знал, как близко был к тому, чтобы продолжить исследовать ее, вызывать оргазмы в ее маленьком отзывчивом теле. Каждый новый дюйм ее тела возбуждал его все больше.
— Ты нисколько не колеблешься, поступая так? Являясь всего лишь инструментом Оморта?
— Кажется, ты считаешь, что Оморт либо запугал меня, либо я не могу спать с кем-то ради чего-то, кроме удовольствий любви. И то, и другое ложь.
— Значит, ты просто холодная бессердечная сука.
— Ровно настолько, насколько ты самоуверенный жалкий придурок, — ее губы изогнулись в усмешке, — но это не значит, что между нами не может быть ничего интересного.
Он брыкнул ногами и изогнулся.
— Пойми, ты не выберешься. Это невозможно.
Она на четвереньках стала подползать к нему, позволив увидеть ложбинку между ее грудей. Внезапно ее бюстье исчезло, открывая груди, которые чуть менее устойчивого демона лишили бы разума. Одежда оказалась лишь иллюзией. Сейчас ее затвердевшие соски почти касались его груди.
