* * *
— Скажите, пожалуйста, как же это вы все-таки успевали с бригадой, в составе трех человек, готовить такое количество обедов и ужинов?
— В том питательном пункте, где я работал, были построены огромные котлы, каждый на 30 ведер. Один такой котел был предоставлен в распоряжение моей бригады.
Соответствующих размеров была и плита. Для того, чтобы, напр., помешать в котле, нужно было лезть наверх по лестнице и мешать коромыслом огромных размеров.
Однажды в моей бригаде произошло следующее несчастье: мой помощник, при мешании в кипящем котле, нечаянно поскользнулся и упал в котел, и чуть не сварился. Когда его вытащили из котла и сняли с него одежду, то вместе с одеждой была снята и вся его кожа. Картина была потрясающая. Был красный, как вареный рак. Остался жив. Когда вышел из больницы, мог ходить, но абсолютно не сгибая ни ног, ни рук; не мог совсем поворачивать головы. Впечатление было такое, что это не человек, а истукан. Новая кожа сильно стянулась и не позволяла сгибать ни рук, ни ног. Это вам, так сказать, один из результатов ударничества Человек ужасно спешил, поскользнулся, свалился в котел и чуть сам, вместо мяса, не сварился. Что же касается легких ранений, они случались почти ежедневно.
— Как вы думаете, — обращаюсь я к подсоветскому человеку, — казачьи части, которые в СССР участвовали в различных пробегах, скачках, торжествах состояли из действительных природных казаков, или же это были, как пишут эмигрантские газеты, комсомольцы, коммунисты и пришлые мужики, переодетые в казаков?
— Эмигрантские газеты были неправильно информированы. Выступали тогда исключительно природные казаки. В восстановленные казачьи полки, по моему, тоже посылали только природных казаков.
— А какие у вас данные к этому утверждению, — прерываю.
— Прежде всего сужу об этом потому, что от станиц того района, где я жил, тоже участвовали некоторые колхозники. Были они, как на подбор, все до одного природные казаки. Многих из них я лично знал много лет перед тем. О других я информировался у знакомых, включительно до знакомых коммунистов. Были все казаки.
В свою бытность там, лично, я тоже интересовался этим вопросом, предполагая, что все это липовые казаки.
Неожиданный поворот Соввласти «лицом к Казачеству» многих тогда, в том числе и меня, удивил. Подобный экивок Соввласти, даже для подсоветских людей, был непонятен, был большой неожиданностью. Бесконечные эшелоны ссылаемых на север казаков, разбитые и опустошенные артиллерией станицы, десятки тысяч без суда и следствия расстрелянных казаков, их жен и детей — все это было еще свежо в памяти. Потому нет ничего удивительного, что подсоветские люди уже инстинктивно осторожно относились к правительственным мероприятиям по отношению к казакам. Так же трудно было представить себе преданность и благодарность «расказаченных» казаков к правительству, которое в течении прошлых шестнадцати лет физически их уничтожало. Тем не менее, были то природные казаки.
